Невыносимая любовь

На ночь Кларисса заплела косу и завязала ее черной бархатной лентой. Когда я вошел с чаем, поздравительными открытками и свежей газетой, она распускала волосы, сидя на постели. Прекрасно лежать в одной постели с любимым человеком, но вернуться в кровать, хранящую ночное тепло, еще слаще. За чаем я провозгласил тост в ее честь, мы прочли открытки и занялись праздничным сексом. Кларисса весит килограммов на тридцать меньше меня, и иногда ей нравится с самого начала оказываться сверху. Она набросила на себя простыни, словно подвенечный шлейф, и неторопливо взобралась на меня верхом. В то утро мы затеяли игру. Я лежал на спине и притворялся, будто читаю газету. Пока она направляла меня, постанывая, вздрагивая и извиваясь, я изображал полное безразличие, переворачивал страницы, хмурил брови, будто бы из-за прочитанного. Ощущение, что ее игнорируют, доставляло ей небольшое мазохистское удовольствие: на нее не обращают внимания, ее будто бы и нет. Аннигиляция! И тогда она получала уже осознанное удовольствие, отвлекая меня от безумств, происходящих в царстве людей, и погружая в мир более глубокий – мир, которым была она сама. Теперь уничтожению подлежал я, а также все, не связанное с ней.

В тот раз она, однако, не совсем достигла цели, потому что я был близок к состоянию, в котором, по словам Линли, не может находиться полицейский. Мне было очень хорошо с Клариссой, но в тот момент я читал статью о королеве. Она отправилась с визитом в город Йеллоунайф, это на краю северозападных канадских территорий – район размером почти с Европу с населением в пятьдесят семь тысяч, большинство из которых составляют пьяницы и бандиты. От движений Клариссы меня отвлек абзац, где говорилось об ужасной погоде в этом регионе, а именно два отрывочных предложения: «Внезапно снежный буран обрушился на футбольное поле на севере Йеллоунайфа. Из-за снега обе команды не смогли отыскать дороги в укрытие и замерзли до смерти».

– Ты только послушай, – обратился я к Клариссе. Но тут она посмотрела на меня, и до меня дошло. Я принадлежал ей.

Процесс чтения и восприятия информации задействует несколько отдельных, но частично совпадающих функций головного мозга, отдел же, отвечающий за секс, работает в это время на более низком уровне, который, с точки зрения эволюции, является более древним и наличествует также у бессчетного количества организмов, не утрачивая в то же время высших функций – памяти, эмоции, фантазии. Я так хорошо запомнил то утро дня рождения Клариссы – открытки и разорванные конверты, разбросанные по кровати, проникающий меж занавесок яркий солнечный свет, – потому что один из небольших забавных эпизодов вернул меня в тот миг, когда впервые в жизни мне полностью удалось быть в двух местах одновременно. Кларисса возбуждала меня, я полностью осознавал это и наслаждался происходящим, но в то же время был поражен трагедией, крывшейся за отрывком из газетной статьи, – жестокий ветер в разгар игры разметал по полю игроков, и они умирают прямо в бутсах на невидимой границе площадки. В момент совокупления животные более уязвимы, но со временем естественный отбор доказал, что для достижения репродуктивного успеха лучше не отвлекаться. Лучше пожертвовать съеденной во время экстаза случайной парой, чем хоть на йоту ослабить страстное желание размножаться. Но на какие-то секунды в финале я одновременно и здраво смог испытать два основных и этически противоположных удовольствия – от чтения и от секса.

– Ты не думаешь, – позже в ванной спросил я у Клариссы, – что я неким образом олицетворяю эволюционный прорыв?

Кларисса – исследователь Китса – сидела голышом на пробковой скамеечке и красила ногти на ногах – частичка праздничного ритуала.

– Нет, – сказала она, – просто стареешь. И кроме того, – и тут она изобразила голос всем известного радиоведущего, – эволюционный скачок, видообразование, есть событие, которое можно оценить только ретроспективно.

Внутренне я похвалил ее за владение терминологией, и когда передо мной остановилось такси, я остро ощутил, как не хватает мне нашей былой совместной жизни и как хочется вернуть прежнюю любовь, радость и простое взаимопонимание. Кларисса считает меня психом, в полиции меня приняли за дурака, и ясно лишь одно: эту задачу – вернуть нас к прежней жизни – мне решать одному.

19