Невыдуманные рассказы

Чертыхаясь про себя, пошёл за стариком по тёмному коридору вглубь квартиры. В единственной комнате стоял какой-то липкий полумрак, смешанный с запахом перегара, нафталина, папиросного дыма, помойного ведра, немытого тела и грязной посуды. Филумов никогда не был в квартире Ягудина и решил осмотреться. На придвинутом к стене канцелярском столе с выдвижными ящиками на газете лежал надкусанный батон колбасы, остов вяленой рыбы, тут же стоял грязная тарелка с потушенными бычками папирос, немытые гранёные стаканы и початая бутылка сухого вина. Ближе к стене, у края стола, Димка заметил портативный приёмник «Альпинист», из которого, сквозь шипение, пробивалась первомайская праздничная музычка.

Вид у Николая Павловича был явно несвежий: мутные глаза блестели ровным стеклянным блеском, трехдневная седая щетин, покрывала припухшие щёки белесоватым мхом.

– Выпьешь? – коротко спросил Ягудин.

У Дмитрия после вчерашнего дружеского застолья голова была тяжёлая, «да и праздник сегодня», подумал он и согласно кивнул головой.

– Наливай себе и мне, – сказал бывший подполковник.

Митя налил по полстакана. Они чокнулись и выпили за праздник. После выпитого старик явно оживился. Щёчки его порозовели. В глазах заиграл сумасшедший огонёк.

– Ты мне скажи, Митяй, ты советский человек? – без паузы, неожиданно спросил Ягудин. Филумов помолчал с минуту, соображая, и не совсем определённо ответил:

– А какой же ещё, конечно!

– А, если ты наш, советский, то на хера ты снюхался с этими полячишками и жидками? Таскаешься к ним ежедневно. Думаешь, я не знаю, чем они дышат и какую литературку почитывают? Я всё знаю. Смотри, втянут они тебя – не отмоешься! Чего молчишь?

Димка хоть и слушал, внешне сохраняя спокойствие, но всё же по спине его пробегал неприятный холод.

– Слушаю.

– Вот-вот, и послушай старого чекиста! Ты ж русак, и отец твой, я знаю, правильный мужик, а ты с врагами – они ж враги всему нашему строю – дружбу водишь, чаи распиваешь! Огорчил ты меня, Митяй.

Чекист сокрушённо покачал головой.

– Ну да ладно, давай, наливай ещё по одной!

Филумов решил, что спорить с пьяным Ягудиным бесполезно и лучше его не раздражать, но всё не выдержал и спросил:

– С чего вы взяли, что они враги?

– С чего… Я сквозь стену вижу, за версту чую! Помяни моё слово, я их всех на чистую воду выведу! Грайферов этих и Новицких! – и он стукнул кулаком по столу. – Всех к ногтю. Йосю первого, ворюгу! Потом и с интэллигэнтами этими разберёмся.

Димка догадался, что «Йося» – это Иосиф Грайфер, только не сообразил, почему Ягудин назвал его «ворюгой». Возможно, Ягудин просто сболтнул сдуру, а может, и знал чего.

Так или иначе, но отставной подполковник был недалёк от истины: Иосиф действительно воровал и делал крупный гешефт на алкоголе. Схема была нехитрой. Грайфер, будучи экспедитором, каждую ходку загружал в свой грузовик на два-три ящика больше, чем значилось в накладной. Неучтённые «лишние» ящики он сдавал в винный магазин, в кафе или ресторан. Продавцы магазинов, буфетчики и бармены спокойно реализовывали «левую» продукцию, делили выручку пополам с Иосифом и получали приличные «мани». Конечно, все они рисковали, особенно экспедитор (без него ни одна такая операция не смогла бы состояться), но пока что схема сбоев не давала. Таким образом, Грайфер каждый месяц, помимо официальной зарплаты, клал на карман в два, а то и в три раза больше. За долгие годы работы он скопил колоссальную сумму, и ему было чего бояться. Он действительно готовился вместе с семьёй рвать когти из Союза, покуда не загребли. Иосиф уже давно ходил под расстрельной статьёй, и «вышак ему ломился конкретный». Сыновья его – Лёнька и Генка страдали от того, что не могли привести к себе в дом друзей: не дай бог, чужие люди увидят, как живёт простой советский экспедитор.

– Но это всё мелочь, камса, – продолжал Ягудин. – Тут, ты знаешь, Митяй, какие дела?

– Нет, а что?

– Тут такие, брат, дела! Мы с ребятами сейчас проводим операцию. Нащупали антиправительственный заговор. Литовцы. Националисты. На днях будем брать. Опера следят за их явкой. Они там…

Он вдруг резко припал к приёмнику:

– Третий, третий, я первый. Как слышишь меня? Доложи обстановку!

Приемник отвечал шумом и музыкой.

– Так, понял тебя. Продолжайте наблюдение!

Ягудин резко повернулся к Дмитрию. В его туманных сумасшедших глазах плясал азарт охотника.

– Слыхал? Такие вот дела. Нельзя расслабляться. Кругом враги. Советская власть в опасности, но мы на посту. Понял?

– Н-да, – неопределенно протянул Филумов.

– Мы же с тобой русские, Митяй. Давай к нам, в органы. Будем вместе давить гадов!

Филумову сделалось не страшно, нет, но как-то жутко противно, словно его окунули головой в дерьмо, его затошнило – и захотелось поскорее выбежать на свежий воздух. Сославшись на неотложные дела, Димка начал продвигаться к выходу. Ягудин пытался его остановить:

– Постой, Митяй! Давай еще выпьем. Не уходи. Сейчас начнётся самое интересное!

Но Филумов, не слушая его, уже пошёл к двери и выскочил на площадку первого этажа. Старик не стал его догонять.