Невская битва. Первый подвиг Александра

— Не ходи, Саша. Так ведь хорошо живём, спокойно, сынок вон растёт, да ещё будут...

Он попробовал объяснить, уже хорошо понимая, что бесполезно:

— Сашенька, я не просто князь, я воин, моё место с дружиной.

Княгиня поджала губки, раньше это действовало безотказно, но сейчас муж только вздохнул. Всё же, укладываясь, она чуть обиженно спросила:

— Неужто пойдёшь, Саша?

— Пойду! — отрезал тот, отворачиваясь на бок.

— Гордости у тебя нету! — вспыхнула княгиня и дождалась, назвал-таки её дурой!

От владыки не укрылось, что меж князьями разлад. Поинтересовался, Александр сначала ответил, что княгиня просто недужна, плохо беременность переносит, но потом честно рассказал, в чём размолвка. Спиридон вздохнул:

— Ты, княже, не серчай на неё. Её удел детей рожать да пестовать, не всем для мужей помощницами быть.

Потом он показывал владыке, что успел сделать в Переяславле. Подремонтировали, сколько смогли, церкви, освятили заново, чтоб духу в них поганого Батыева не осталось, стена крепостная новая выросла, куда крепче прежней, мост новый, пристань для лодок на Плещеевом озере, чтоб рыбакам не страдать... Это была, кроме монастыря и церквей, особая гордость Александра Ярославича. Он поспешил пристань не хуже новгородской сделать. Преуспел в том, леса вокруг столько, руби не вырубишь, потому не жалели. Богатая земля Переяславльская, пожалуй, богаче Новгородской будет. Одно худо — стоит город вдали от дорог, закрылся, заслонился от остальных лесами. Князь вздыхал, не помогли те леса от Батыя заслониться, не спасут и от других набежников. Он твёрдо знал, что против охочих до чужих жизней и добра помогают только меч да умение биться.

Снова зашёл у них разговор о том, чем грозит нападение немцев и чем они страшнее даже татар.

— Знаю, что Батыевы люди жгут и казнят почём зря всех, кто сопротивляется. Но они в веру свою не обращают. А для рыцарей все, кто не в их вере, поганые язычники, потому их или убить надо, или крестить по-своему.

Александр вздохнул:

— Знаю, что меня папа Григорий еретиком прозвал, велел первому голову рубить, если поймают. А хуже того, на костре жечь, как многих даже в Юрьеве и Копорье сжигали.

— Вот того и боюсь. Тяжёл гнёт насилия над телом, а над душой ещё тяжелее. Душу погубить, с чем человек останется?

— Отче, позволь спросить?

— Говори, сын мой, — Спиридон с лаской смотрел на молодого князя. Очень уж ему нравился Александр; если бы новгородцы сами не решили его заново просить на княжение, вышел бы на вече к вольному городу, сказал своё слово в защиту умного, хотя и молодого князя.

— Новгород готов ополчение собрать, со шведами вон как со мной бился, а Псков что же? Неужто им немецкого кнута хочется? Что же они так под рыцарей выю гнут?

— Тут не всё так просто. Псков от немцев крайний, у них Юрьев под боком, всё время помнить об этом приходится. Чуть что, мы пока дойдём, а немцы тут как тут. Есть такие во Пскове, кто лучше миром с немчурой жить стремится, чем рать держать. В том плохого нет, если бы на том и кончилось. Но не понимают глупые, что немец долго разговоры говорить не станет, немного погодя город под себя возьмёт, тогда и взвоют.

— Так что же, Псков рыцарям отдавать?

Над куполами собора с карканьем кружили вороны. Недолюбливал князь ворон, и чего им просто не летается? Казалось, бесконечное карканье предвещает какую-то беду. Архиепископ тоже поморщился на галдящих птиц:

— Вот разорались! Псков рыцарям отдавать нельзя, следующим Новгород будет.

Александр успел вставить:

— Ну уж этого им не видать!

— Хорошо бы, — усмехнулся Спиридон. — Но начинать, ты прав, с Копорья нужно. Сначала Новгородские пятины освободить. Водскую волость вернёшь, потом можно и за остальное браться.

Вороны угомонились, но стоило отойти, как разорались снова.

Долго засиживаться в Переяславле не стали, так можно и в распутицу попасть. Тем более, сначала отправились во Владимир-на-Клязьме. Вот Владимир оправился от беды быстрее, чем даже Переяславль, понятно, здесь великий князь Ярослав Всеволодович живёт.

Великий князь встретил строго, просьбе усмехнулся:

— Давно ли мне грамоту слали, чтоб не судил и судей не давал?

Архиепископ попросил примирительно:

— Не серчай, князь, на новгородцев. Виноваты, в том и каемся. Челом бьём отправить княжить Александра Ярославича.

— Его гнали? Его и просите! А князя Андрея Ярославича прочь погоните? Он перед вами в чём провинился?

Трудный вопрос задал великий князь владимирский, очень трудный. Хотят новгородцы Александра Ярославича, а княжит его брат.

— Князю Андрею Ярославичу мы уж сами объясним, он поймёт. Не обидим князя.

Ярослав Всеволодович повёл рукой:

— Александр, тебе решать.

Тот чуть задумался. Ждали новгородцы, несколько дней назад свою просьбу сказали князю, согласился, если отец не против, а теперь вдруг передумал. Вон как размышляет...

— В Новгороде князь Андрей Ярославич. Если ему будет нужна помощь, я помогу. А нет, так домой вернусь.