Невозвратимое

Генерал вытащил из папки тонкий измятый файл. Когда-то ему казалось, что он нашел подтверждение происхождения Книжника. Один из сослуживцев прислал ему личное дело солдата, погибшего в первую чеченскую кампанию. Солдата лично он не знал, но обратил внимание на огромный рост и цвет волос погибшего. И выслал Бельскому, который отправлял запросы на Книжника во все военные подразделения страны. Глядя тогда на фотографию этого парня, Бельский предположил, что они могли бы быть братьями. Или хотя бы родственниками. Солдата звали Вадим Порох. Отважный, смелый. Погиб, спасая товарищей из горящего бронетранспортера. Посмертно присвоено звание Героя России. Бельский подробно изучил его биографию. Вадим Порох был сиротой. Его родителей убили по дороге из кинотеатра, когда Вадиму было восемь лет. Воспитывался в детском доме, а после отправился в армию. Воевал в горячих точках. Сослуживцы его любили за честность и готовность помочь. Те, кто знал его поближе, говорили, что иногда Вадим Порох рассказывал о младшем брате, которого распределили в другой детский дом, но не могли вспомнить, называл ли он его имя. Лишь один из друзей Пороха упоминал, что во сне Вадим пару раз звал какого-то Сашку.

Бельский собрал всю информацию о сиротах за тот период, но не нашел документального подтверждения, что у Вадима Пороха был брат. Возможно, мальчонка имел в виду друга детства, которого от широкой души считал своим братом. Примечательным фактом оказалось и то, что отец Вадима, Павел Сергеевич Порох, в раннем детстве также остался сиротой. Мать погибла в блокадном Ленинграде, а отец сгинул в 42-м году в одном из фашистских концлагерей. Могло быть и так, что семейное сиротство сказалось на психике парня, и брата он просто придумал, чтобы не чувствовать себя таким одиноким в этом мире.

Но допустим, что у Вадима Пороха действительно был брат. Возможно ли, чтобы один из них стал героем, а другой превратился в такую редкостную мразь, как Книжник. Возможно. А вот найти и уничтожить все свидетельства своего существования – вряд ли. У Павла и Ирины Порох, согласно регистрационным записям, был только один сын – Вадим. Поэтому Бельскому эта версия казалась несостоятельной. Но личное дело Пороха он все-таки убрал в папку Книжника. Отдаленное внешнее сходство их лиц не давало ему полностью выбросить из головы эту историю. Вадим погиб в двадцать четыре года, подорвавшись на мине, и по приблизительному подсчету возраста Книжника, вполне мог быть ему братом. Луццатто рассказывал, что, когда они познакомились в 1997 году, Книжнику было около двадцати лет. Но даже если это действительно так, последний раз он виделся с братом больше сорока лет назад.

Бельский отложил документы в сторону. В конечном итоге все это не имело никакого значения. Гораздо важнее остановить Книжника. Как можно быстрее. Пока он снова не исчез.

Бельский убрал папку в стол и по внутренней связи вызвал полковника Терехова. Генерал знал его как верного и надежного человека, не привыкшего сомневаться в приказах и задавать лишние вопросы. Умеющего выполнять поручения и держать язык за зубами. Терехов отправится в ЦИА и попытается убить Книжника. Если он преуспеет, проблема будет решена. Но Бельскому все равно придется позаботиться о полковнике – лишние свидетели генералу ни к чему. В любом случае полковник пойдет в расход.

Дверь приоткрылась, и в кабинет, не здороваясь, вошел Терехов. Они знали друг друга слишком давно для того, чтобы придерживаться пустых условностей уставных отношений. Терехов прошел к столу и остановился напротив Бельского.

– Вызывал?

– Да. Видишь ли, я попал в одну… щекотливую ситуацию. И надеюсь, что ты поможешь мне из нее выкрутиться.

– Как всегда, Володя. Что нужно сделать?

– Поезжай в Москву. По адресу, который я тебе скину. Там ты встретишься с профессором Вяземским. Он в курсе дела, поэтому можешь с ним поговорить. Он скажет тебе, когда придет время выполнить работу.

– Хорошо.

Полковник развернулся и пошел к двери. Бельский смотрел ему вслед и испытывал, наверное, самые сильные за всю жизнь угрызения совести. Терехов не раз спасал ему жизнь. И генерал не выдержал.

– Дима!

Полковник обернулся.

– Это Книжник.

Бельскому показалось, что Терехов переменился в лице. Он молча смотрел на генерала и, казалось, думал о чем-то своем. Бельскому хотелось верить, что не о том, что его жена ждала третьего ребенка.

Он жестом указал полковнику на стул и, когда Терехов сел, тихо проговорил:

– Я ошибся, когда объявил Книжника мертвым. Никакой истории с лекарствами не было, но я действительно думал, что он мертв. Если бы мог сейчас уехать, я сделал бы это сам. Но не могу. Ты самый опытный из всех, кто у меня остался. Только у тебя есть шанс. Если получится – переведу тебя в штаб, на полный пансион. Сможешь уделять больше времени семье.

– А если не получится, вернусь домой в пластиковом мешке.