Невольница: его добыча

Он вошел в меня и ухватил за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Я охнула, задержала дыхание, стараясь привыкнуть к огромному горячему члену, заполнившему меня целиком. Он начал двигаться, пальцы впивались в челюсть:

— Ты узкая, — голос хрипел. — Узкая, как девственница.

С каждым толчком с моих губ срывался вздох. Его глаза стали совсем безумными от страсти. Он не торопился, сдерживался и старался подчинить меня целиком. Я мелко дрожала от сладких толчков и мучительно думала про себя: это только тело. Только тело. Тело и подлый морок. Он ускорился, движения стали резче, чаще, приближая меня к пику. Вдруг он почти остановился и склонился ко мне, опираясь на прямые руки:

— Ты хочешь меня?

Я молчала.

Он остановился, и я едва не взвыла с досады. Я инстинктивно дернулась под ним, чтобы ощутить движение. Почти готова была сказать все, что угодно, лишь бы он продолжал и дал мне утонуть в волнах наслаждения.

Он шумно и часто дышал и сам едва сдерживался:

— Ты хочешь меня?

Я смотрела в его золотые глаза, мучительно хотела впиться в красивые губы, чтобы почувствовать во рту его яростный язык. Я сглотнула пересохшим горлом:

— Это всего лишь тело.

Его взгляд вмиг изменился, стал злым и колким:

— Всего лишь тело.

Он несколько раз яростно, остервенело толкнулся в меня и кончил с протяжным рыком, заполняя горячей спермой, но я за ним не успела. Он вытащил опавший член, и я чувствовала, что готова рыдать, умолять, лишь бы он довел меня до разрядки, унял этот жар. Мой мучитель слишком хорошо понимал это.

— Проси, — он нежно выкрутил сосок, и по телу разлилась сладкая волна.

Я молчала, сосредоточившись на шумном дыхании. Все мои мысли были только об одном, но он никогда не заставит меня просить. Он вновь нащупал чувствительную точку, сделал пару доводящих меня до дрожи движений и резко убрал руку, оставив в полубезумном состоянии.

— Проси.

Я, будто в бреду, покачала головой. Он вновь сел на меня и склонился к губам:

— Ты будешь просить, я обещаю тебе, — его горячее дыхание жгло щеку каленым железом, руки шарили по телу. — Ты будешь рыдать, валяться в ногах, будешь готова на все, чтобы я трахал тебя. Трахал еще и еще, как последнюю похотливую суку.

Я в бессилии мотала головой, стараясь сохранить этот последний рубеж.

— Ты будешь моей всеми чувствами и желаниями. Будешь выпрашивать позволения облизать мой член, как самую великую в жизни милость. Ты будешь хотеть меня любым и научишься находить блаженство даже в боли. Все в тебе будет моим: мысли, воля, страхи.

Он встал, подобрал с пола разорванную ткань и швырнул мне:

— Уходи.

28

Я поднялась, едва чувствуя свое тело, укрылась и пошла к двери, сгорая от стыда, слабости и безумного желания разрядки.

Меня проводила Ола, ожидающая под дверью. Она молча довела меня  до моей тюрьмы, нажала полочку замка и заперла, когда я вошла. Я рухнула на кровать и свернулась клубком, кутаясь в ворох рваной невесомой ткани так сильно, что кристаллы впивались в кожу. Слез не было, но тело ломало и выкручивало. Я отбросила ткань и опустила руку, нащупывая чувствительный бугорок. Вернулась волна, отнимающая разум. Я закрыла глаза, сделала несколько движений пальцами, сходя с ума от нахлынувших ощущений, но тут же почувствовала, что меня схватили за руку.

Де Во стоял у моей кровати и шумно дышал. Тонкие ноздри трепетали. Я увидела, что он снова возбужден, член нещадно оттопыривал шелковые штаны:

— Вот уж нет, — он с силой сжал мое запястье, отводя руку.

Я едва не завыла от бессилия.

— Но, я покажу тебе, чего ты лишаешься. Из-за глупого бесполезного упрямства. — Он покачал головой: — почему же ты такая упрямая?

Его взгляд смягчился, и в нем мелькнуло что-то похожее на мольбу. Если этот человек вообще способен на мольбу. Это было почти инородно, неуместно. И, наверняка, лживо.

Он вошел мучительно медленно, наблюдая за мельчайшими изменениями на моем лице. Когда он задвигался внутри, я уже не сдерживала ни вздохов, ни стонов, и панически боялась только одного — что он остановится. Его огромный член толкался во мне, задевая все чувствительные точки, растягивая, наполняя. Я хотела, чтобы это никогда не заканчивалось.  Я всхлипывала и металась, чувствуя с каждым толчком, как поднимается горячая сладостная волна. Приближаясь к пику, я комкала пальцами простынь до ломоты в костях, задерживала дыхание, задыхаясь. На лбу выступила испарина. Наконец меня охватила такая волна наслаждения, что я не сдержала долгого протяжного стона и вцепилась в его плечи. Обняла, инстинктивно притягивая к себе. Я рассыпалась на тысячу осколков, пролетела в гиперпрыжке сквозь тысячи вселенных. Я умерла и снова родилась под собственный крик. Я никогда не испытывала подобного.

Де Во не спешил выходить из меня, наслаждался своим триумфом. Он смахнул большими пальцами слезы с моих глаз:

— Ты покоришься, моя высокородная ханжа, — он нежно коснулся моего бедра, поглаживал, вызывая дрожь желания. — Лишь несколько простых слов — и все будет по-другому. Для нас обоих.