Невместе

Потом я отключаюсь, засыпаю, точно как вчера, и просыпаюсь уже почти живым человеком. Когда оживаю – за окном уже вечер, а на тумбочке стоят лекарства и стакан воды. За что он мне такой, а? И за что ему такая я?

Выпиваю все лекарства, без температуры я и правда чувствую себя человеком. Почти. У меня есть силы сидеть, это уже достижение.

Беру с тумбочки телефон, там куча сообщений от Дашки, а еще пропущенный от мамы. Ох… Нельзя ей сейчас слышать мой голос. Она сразу же расскажет папе, что я заболела, и через час они будут уже на пороге этой квартиры, несмотря на то что живут в нескольких часах езды. Поэтому пишу ей СМС о том, что много работы и наберу попозже, обычно это прокатывает.

Но не в этот, видимо, раз… Она звонит, как назло! Более того, она звонит по видео! Ну какое видео-то сейчас? Я вся заболевшая, с голосом хриплого орангутана, в чужой квартире… Класс! И не взять нельзя, вполне возможно, она поднимет панику сразу же и по прошлому сценарию через час будет на пороге этой квартиры.

О боже…

Беру трубку. Не знаю, что буду говорить ей, но беру. Придется сдаваться, раз ситуация тупиковая.

– Привет, – говорю в камеру полушепотом, пытаясь улыбнуться. Выходит кривовато, а еще совсем измученно, поэтому убираю эти жалкие попытки казаться здоровой.

– Боже, что случилось?! – сразу паникует мама. Ну вот, о чем и шла речь. – Где ты?

– Мам, все в порядке, я немного приболела. А сейчас я… у подруги. Взяла пару выходных, чтобы выздороветь.

– Ты? – удивляется мама. – Сама взяла себе выходные? Ты сильно заболела, да?

– Да, мам, у меня ангина гнойная, но скоро станет лучше. Правда, не переживай, я отдыхаю, сплю, лечусь и…

– Саша, я приготовил ужин и сделал твой любимый облепиховый чай, ты как себя чувствуешь? Готова поесть? – заглядывает в комнату Тимур, как назло говоря своим грубым голосом ну о-о-очень уж громко! На «подругу», даже прикинувшись дурочкой, съехать не выйдет.

– Подруга? – хихикает мама, и я закатываю глаза. Да это точно какой-то сговор против меня! Честное слово, сговор! Иначе я не понимаю, каким образом все может так в одночасье просто повернуться ко мне задом. Это невыносимо.

– Ну… друг, – выдыхаю я, переводя взгляд на Тимура. Тот все еще стоит в дверях и ждет моего ответа. И на слове «друг» недовольно поднимает бровь. Нет, ему еще что-то не нравится! Я его из маньяка в друзья повысила вообще-то, это повод для радости. – Мам, я лечусь, честно, можно наберу тебе потом?

– Конечно! Другу привет, – подмигивает мне мама, и я бросаю трубку, громко вздыхая. Ну какого же черта!

– Ужин? – спрашивает Тимур, словно ничего только что не было.

– Ты мог бы не издеваться надо мной, слышал ведь, что я с мамой разговариваю.

– Я просто предложил поесть, ничего больше. Не ищи издевки там, где ее нет, Саша.

– Я не хочу есть, – упрямо качаю головой. Хотя, честности ради, я бы перекусила чего-нибудь. Чего-нибудь жидкого и не сильно теплого, да.

– Как хочешь. – Он захлопывает дверь чуть громче обычного, и я морщусь от этого звука. Что не так? Он ведь наверняка сделал это специально, еще удивляется моему недовольству!

Через минуту он возвращается ко мне с чашкой чая и молча ставит ее на тумбочку у кровати. Но я успеваю его окликнуть до того, как он выйдет из комнаты.

– Тимур? – Жду, пока он обернется. – И не надо спать со мной, пожалуйста. Мне… некомфортно. Это лишнее. Если я занимаю твою комнату, то я могу спать на диване. Или у себя дома, но…

– Я услышал.

Он не говорит больше ни слова и снова хлопает дверью сильнее, чем требуется.

И не заходит ко мне весь вечер. Я около трех часов лежу в полном одиночестве в этой огромной комнате. Переписываюсь с Дашей и смотрю фильм на ноуте, который она же мне и привезла. Руки тянутся поработать, но мозг отказывается. Я и фильм-то с трудом понимаю, болтает для фона…

Жалуюсь Даше на Тимура, а она отчитывает меня, как ребенка. И я сначала рычу на нее, мы даже перестаем переписываться, давая друг другу передышку, а потом я начинаю думать. Много думать. Убираю ноут и укутываюсь в одеяло, потому что снова начинает морозить. Дурацкая болезнь. Она заставляет мерзнуть и очень много всего анализировать, а мне эти анализы не то чтобы были очень нужны…

Тем не менее я снова думаю о Тимуре. И мне снова становится стыдно. Он заботится обо мне как о самом близком человеке. Он носится со мной, забивая на работу. Приходит уставший с тренировки, но несет меня на руках в комнату и делает уколы, чтобы мне не стало хуже.

Он готовит мне еду, учитывая, что у меня болит горло и я не все могу съесть. Привозит сюда мою лучшую подругу, потому что, черт возьми, мне нужны были мои вещи, а еще компания, помимо него.

А я? А я неблагодарная Саша. И мне стыдно. Просто до ужаса стыдно.

Раньше я давала взамен ему многое, я искренне пыталась ему помочь везде, где могла. А сейчас веду себя как истеричка какая-то…