Невместе

Миллион вопросов по типу «что происходит и где я вообще?» все еще вертятся в голове, но другие мысли их вытесняют. Какой еще постельный режим неделю? Мне некогда лежать, о чем вообще этот человек?! Ангина – не самое страшное в жизни, я что, ни разу не работала с больным горлом? Сумасшедший дом. Наводят панику из-за какого-то там горла. Пару раз пшикнуть, и пройдет. Нет у меня времени лежать и о жизни думать. У меня дети, у меня конференции, в конце концов, у меня поиски школы! В плотном графике нет лишней недели, выделенной под болезнь. День отлежусь и буду огурчиком.

Но мой организм пока протестовать вместе с мыслями сил не находит, и вот это мне совершенно не нравится. Я пытаюсь подняться, чтобы найти Тимура, задать ему миллион вопросов и уехать домой, но мне без шуток не хватает сил даже подняться на локти. Словно те десять минут, которые я сидела на кровати, пока доктор проводил осмотр, – мой максимум и заряд энергии на сегодня закончился.

Адреналин от ярких эмоций спадает, и я начинаю чувствовать всю «прелесть» своего состояния. У меня все еще болит голова так, словно ее гвоздями прибили к подушке, а вместе с ней болит и каждая клеточка тела. А вот горло с, чтоб ее, гнойной ангиной словно режут ножами. Я не могу без слез даже сглотнуть слюну… Господи, вот же влипла! С трудом поворачиваюсь на бок и подтягиваю ноги к себе, закрывая глаза, и снова куда-то проваливаюсь.

Очухиваюсь снова, когда чувствую какие-то прикосновения, и опять к ногам. Я не знаю, сколько прошло времени, но по ощущениям буквально несколько минут, как будто я до конца в сон не успела провалиться.

Открываю глаза и понимаю, что мои ноги лежат на коленях Тимура, а он там над ними что-то колдует. Что снова происходит?

– Что ты делаешь? – говорю шепотом, потому что по-другому пока очень больно.

– Это заживляющая мазь, – говорит он, не отрываясь от своего занятия. – Кто-то бестолковый всунул твои ноги в туфли, которые трут до крови. Хватило же ума.

– Это мои любимые туфли, – пытаюсь вяло протестовать. – Они красивые.

– Каждый раз поражаюсь тому, как такая умная девушка, как ты, может быть одновременно такой глупой. Не двигайся, – ворчит на меня он, и я послушно не двигаюсь, но не потому, что я хочу делать то, что говорит Тимур, а потому, что у меня просто нет сил двигаться. Он закрывает мои ранки пластырем, и мне отчаянно хочется сказать ему «спасибо», но почему-то я проглатываю его, не найдя внутри себя объяснения этому.

– Ты ворчун.

– А ты бестолочь, Саша. Ты упала в обморок прямо на работе, я забрал тебя, бледную, с ледяными руками и температурой сорок, ты даже не проснулась, когда в «скорой» делали укол. Неужели тебя мама в детстве не учила, что когда плохо – надо отдыхать? Что за отношение к самой себе?

– Не надо меня ругать, – снова шепчу, и оттого, что не могу рыкнуть и поворчать, фраза получается какой-то слишком уж жалобной.

– Прости, – сразу смягчается он и присаживается около кровати на корточки, оказываясь у моего лица. – Я просто очень за тебя испугался. Очень, Саш. Не делай так больше, ладно?

Мне очень хочется снова сказать ему что-то хорошее. Даже просто «ладно». Но это будет ложь чистой воды, потому что у меня нет времени болеть сейчас, и его точно не будет потом. В мире Александры Солнцевой есть время на работу, саморазвитие, обучение себя и других. А на болезнь и отдых – нет.

– Я вообще где? – наконец-то задаю один из самых волнующих вопросов.

– У меня дома.

Приехали.

– И как я тут оказалась?

– После «скорой» привез тебя. Кстати, мне пришлось усадить тебя в машину без твоего согласия. Но я не дождался бы его, так что смирись. – Он усмехается, а мне вдруг хочется ему дать подзатыльник или пощечину, чтобы убрать это слишком довольное выражение лица и ухмылочку. – Где ты живешь, я не знаю, поэтому ты тут. Вызвал врача, рекомендации о нем самые лучшие, так что быстро должна очухаться.

– Я уже очухалась, – упрямлюсь, пытаясь подняться на локти, но Тимур не дает. Хотя сил все равно не хватает. – Отвези домой, так и быть, я скажу адрес.

– Ну нет уж. – Он снова усмехается и встает на ноги, отходя в другой угол комнаты. Это за моей спиной, я не вижу, что он делает, только по звуку двигающейся дверцы догадываюсь, что что-то открывает. – Болеть ты будешь здесь. Раз ты сама о себе позаботиться не можешь, то о тебе буду заботиться я. Иначе ты уже завтра улетишь на работу или еще куда-то, а врач прописал постельный режим. Вот и лежи.

Рядом со мной приземляется стопка одежды, а сам Тимур замолкает, стоя надо мной и сложив руки на груди. И отчего-то мне кажется, что он вообще не шутит.

– Что это?

– Это вещи. Женских у меня нет, но в любом случае это удобнее брюк и блузки. Ты сможешь сама переодеться или нужна помощь?

– Я не буду надевать твои вещи. – От частого шепота горло начинает болеть сильнее, и я снова сильно жмурюсь от боли, пытаясь сглотнуть скопившуюся слюну. Боже, как больно! Такого еще не было, как жить-то с этим?

– Значит, я надену на тебя их сам. Выбирай, пять минут у тебя.