Невиновных нет

Что-то, наверное, было в этой паршивой плоскодонке, припрятанной в укромной расщелине, если Джона, едва узрев сие чудо кораблестроения, кинулась с кулаками на Джэйффа. Дралась молча и отчаянно, пока Элир не вывернул ей руки в суставах и насильно не развернул голову в сторону фрегата.

– Смотри! Это – твой Аластар! Каким-то высшим чудом он дознался…

– Он не знает!

– Плевать! – разозлился шуриа. – Знает или нет, помнит или нет, но только он может защитить тех, кто остался в форте.

– Как? Как он это сделает? – взвизгнула Джона, пытаясь укусить твердые пальцы, больно сжимающие ее подбородок. – Он даже не подозревает, что я в форте.

– А мы ему сообщим! Отсемафорим. Я умею. А ты попросишь, чтобы Эск нам помог, это раз…

– Идиот! – взвыла леди Янамари, продолжая трепыхаться в руках рилиндара. – Ее повесят! Свои же и повесят! У Грэйн – приказ! Ты это понимаешь, кровопийца? Грэйн повесят за то, что она отпустила меня, отдала меня синтафцам… Мы даже не попрощались. Она ради меня… А ты…

Судя по голосу, она собиралась разрыдаться. Но ничего подобного! Шуриа не рыдают и не просят пощады.

Джона извернулась и пнула Элира под коленку, вышло пребольно, так что он охнул и на миг разжал пальцы. В основном от неожиданности.

А еще шуриа не знают жалости и не уважают смерть. Особенно бывшие и последние на этом свете воины легендарной «Рилинды». Джэйфф в один прыжок догнал строптивую женщину, схватил и зашвырнул в лодку. И начхать, что она чуть все кости себе не переломала.

– Перестань брыкаться, дура, и слушай! – прорычал Элир, сталкивая лодку в воду, прыгая следом и садясь за весла. – Без твоего Эска форт превратят в груду камней ровно через два часа. Они только потому и остановились, что он появился.

– А-с-ш-ш-ш-ш!

– Что ты шипишь? Расшипелась! Ты же не думаешь, что я оставлю Грэйн без присмотра? Что бы ни случилось, как бы ни повернулось, но она останется жива. Я тебе слово даю, – пообещал Джэйфф, а потом подумал и добавил: – Честное рилиндарское.

Сколь бы зла ни была леди Янамари – на сородича, на Грэйн, на судьбу, – но она все же прислушалась и перестала шипеть. Только тяжело дышала через нос и глядела исподлобья. Ни дать ни взять – разъяренный, но не сдавшийся зверек. По ее подбородку стекала струйка крови.

«Не рассчитал силу», – попенял себе Джэйфф.

– И Грэйн будет за тебя спокойна, и мне ты развяжешь руки. Одна женщина – это одна женщина, а две женщины – это уже много женщин. Зачем мне сразу много женщин?

«Если твой диллайнский мужик не дурак и если он… любит тебя, хотя бы как мать своих детей, то тут же поднимет паруса и рванет прочь. Дюжина к одному – это не самое удачное соотношение сил».

«Ну вот и все, – со стен бастиона Грэйн внимательно проследила, как маленькая лодочка подошла к высокому борту «Меллинтан». – Теперь я за тебя спокойна, Джойн».

– Живи, маленькая шуриа, – пробормотала она, торопливо шагая обратно к южному равелину. – Будь свободна, если сможешь. И если захочешь, зажги по мне огонь. Вряд ли я заслуживаю возжигания, но больше-то все равно некому… А нет – так нет.

Уже готовясь спуститься с куртины, эрна Кэдвен приостановилась и задумчиво нахмурилась, припоминая еще кое-что, увиденное оттуда, с бастиона. Словно бы стайка птиц далеко-далеко на горизонте или облачко, а может, просто блеск солнечных лучей на барашках волн…

Но не возвращаться же теперь, чтоб тратить драгоценное время на безнадежное высматривание других чудес в морской дали? Грэйн усмехнулась, тряхнула головой и спустилась на равелин. Джойн спасена, честь спасена, винтовка нашлась и патронов вдосталь, а врагов хватит на всех. Чего еще желать бешеной ролфи?

Аластар Дагманд Эск

Обладать ею. Владеть безраздельно и целиком, чувствовать ее каждым нервом. Засыпать и просыпаться в ее объятиях. И дышать одним ветром, и лететь навстречу солнцу. Аластар влюбился в «Меллинтан» с первого взгляда, еще когда она была в виде чертежа. В эти плавные линии, в эту красоту и силу, ибо невозможно не влюбиться в столь прекрасное создание. И она ответила взаимностью. Аластар это чувствовал. Но не так, как рассказывала Джона, он ведь не шуриа. И все же, едва ступив на палубу, он, чистокровный диллайн, ощутил мягкое и ненавязчивое присутствие «Меллинтан» в самом потаенном уголке души. Оставалось надеяться, что они с Джойаной не будут ревновать друг к другу и скоро подружатся. Женщины ведь тоже умеют по-настоящему дружить.

Пьянила сладкая мысль, что «Меллинтан» принадлежит ему одному и ни с кем не нужно делиться. Моя до последнего гвоздя, и только море способно их разлучить.

И никаких слезных писем на Императорский Провиантский Двор с заклинаниями «во имя блага и мира в Империи» и «ваш покорнейший слуга», и с недобором команды никаких проблем, и никакой мелочной экономии артиллерийских припасов. У «Меллинтан» было все, чтобы сражаться и побеждать, с ее полусотней пушек: ядра, порох, пыжи, картузы, гибкие прибойники, запасные пушечные катки, бухты огнепроводного шнура.