Невиновных нет

Вечером он пошел в бар выпить пиво. У входа, окинув взглядом овальное помещение бара, увидел слева у стойки двоих: «франта» с зеленым галстуком на фоне голубой сорочки и человека с измученным лицом язвенника. Они пили оранж из высоких прямоугольных бокалов с толстым дном. Народу в баре было полно, стоял многоголосый шум. Желтовский помедлил какое-то время, пока освободилось удобное место невдалеке от заинтересовавших его соотечественников, сел почти спиной к ним, отвернул голову, чтоб они не видели его лица, и потягивая пиво, прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться, вылавливая из шума русские фразы, которыми обменивались эти двое:

— …Это дешевле, конечно, чем мировые цены…

— …Зато надежно… Не наше дело, как они их будут использовать.

— …Ладно, пойдем отдыхать… Завтра трудный день…

Допив оранж, они ушли.

Желтовский, медленно потягивая пиво, курил, пытаясь втиснуть услышанное в какой-нибудь «сюжет», но ничего не получалось… «А где же рыжеволосый? — подумал Желтовский. — Он что, не в этой гостинице?»…

Утром следующего дня он спустился в холл, перебросив через плечо видеокамеру и фотоаппарат «Кодак». По поводу «Кодака» Поль Берар шутил: «Ты, наверное, и в сортир не можешь сходить без фотокамеры».

Он стоял у колонны около лифта, ожидая Берара, который должен был заехать. Они собирались в музей Чернуски посмотреть новую экспозицию средневековой китайской графики. И тут опять увидел двоих: «Зеленый галстук» и человека с серым лицом язвенника. Они беседовали, поглядывая на двери. Вскоре в холл вошел рыжеволосый, кивнул обоим, не протянув руки. А минут через пять-семь появился… Анатолий Иванович Фита. От недоумения Желтовский прищурился. А те стали оживленно беседовать, посмеиваясь, и было непохоже, что познакомились с Фитой только что. Желтовский стал за колонну, открыл «Кодак» и сделал несколько снимков, стараясь, чтобы киоск сувениров с надписью попал в кадр.

Вчетвером те вышли на улицу. Сквозь большие окна-витрины Желтовский видел, как Фита, пожав каждому руку, двинулся направо, двое — налево, а рыжеволосый остался на месте, какое-то время подождал, затем поймал такси и уехал. И Желтовский понял, что рыжеволосый живет не в этой гостинице. «Почему? Тут номеров достаточно… Впрочем, Фита ведь, судя по всему, тоже не здесь остановился». Но Желтовскому не могло прийти в голову, что ни «Зеленый галстук», ни человек с лицом язвенника, ни даже Фита не ведали, где остановился рыжеволосый…

Минут через десять подъехал Берар.

— Ты узнал что-нибудь о машине с дипломатическими номерами? усаживаясь, спросил Желтовский.

— За ночь? Могло только присниться… Подонок! — прокричал Берар вслед черному «ситроену», едва не снесшему ему борт. — Что тебя так раздосадовало? — Они стояли под красным светофором.

— Нюх обострился, в ноздрях щекотно…

Они пробыли вместе до полудня. Затем Берар помчался в какую-то редакцию, а Желтовский пошел бродить по автосалонам на Елисейских полях, затем тут же зашел в кинушку, попал на середину фильма, потому ничего не понял, но досидел до конца — надо было как-то убить время — и отправился а гостиницу, купив по дороге пачку газет.

Вечером, накануне отлета, Желтовский сидел в баре за бокалом любимого пива, когда отошедший куда-то бармен, вернулся и громко произнес:

— Месье Желтовский! — бармен обвел взглядом посетителей, выискивая, кто из них Желтовский, и ожидал, когда он откликнется.

— Вас к телефону, месье.

— Благодарю. Попросите, пусть перезвонят мне в номер, я буду там через пять минут…

Звонил Берар.

— Машина с дипномерами принадлежит иранскому посольству. Тебя это устраивает?

— Вполне. Даже если б это было посольство Тонго. Слышал о таком государстве? Населения в нем около ста тысяч.

— Завидую им, что их так мало… Ездит на этой машине некий господин Хеджези. Запомни или запиши: Хеджези.

— Уже. Как ты узнал?

— Доллар, конечно, весомая валюта. Но и наш франк кое на что способен, когда нужно разговорить, допустим, клерка, швейцара, хозяина бистро или шофера. А шофер у Хеджези француз, молодой парень, у которого только родился второй ребенок, нужна более просторная квартира.

— Понятно.

— Господин Хеджези постоянно обитает в Москве, но и здесь довольно частый гость и бывает подолгу… В котором часу улетаешь?

— Ранним рейсом.

— Проводить тебя не смогу, еду в провинцию, надо уточнить биографию Паскаля Жувэ.

— Бог в помощь.

— Счастливого полета…

13. МОСКВА. СЕГОДНЯ

Перфильев прилетел из Парижа в пятницу после полудня. Жена еще не пришла с работы. Приняв душ, он тут же позвонил Лебяхину. Секретарша сообщила, что Василия Кирилловича увезла скорая день назад с болями в животе. Подозревали аппендицит, но аппендицит в госпитале отвергли, однако серьезно обследоваться необходимо…

С этого неприятного сообщения началась полоса странных событий и нервотрепки.

Вечером, когда сидели с женой за ужином, раздался телефонный звонок. Перфильев снял трубку:

— Слушаю.

В ответ молчание. Только где-то дыхание.

— Алло! Говорите же! — раздраженно сказал Перфильев.

И снова — ни звука. Он опустил трубку.

— Опять? — спросила жена.