Невинные

Иуда бдел в расщелине у вершины скалы, прячась в глубокой тени от острых чувств сангвинистов, находящихся внизу на пляже. Зловоние серы и рокот земли тоже маскировали его. Врата ада грозили вот-вот отверзнуться. Он едва-едва успел выбраться из нижних тоннелей, прежде чем своды вокруг дымной пещеры рухнули, затворив ее крепко-накрепко. Теперь даже сангвинистам не добраться до этих врат ко времени.

Теперь никто и ничто не остановит неминуемое.

И все же считаные минуты назад он видел, как вертолет взбирается в густой пелене дыма вверх и исчезает, унося мальчишку и Ареллу.

Его сердце защемило при виде ее бедственного положения, от осознания, какому грандиозному риску она себя подвергла, чтобы спасти отрока. Представил ее истерзанное тело, ее побелевшие волосы. И все же даже с такого расстояния узнавал красоту простершейся на песке женщины.

Любовь моя…

Теперь он со своего места на скале увидел, как кардинал и графиня бредут на берег среди свинцовых волн в льнущей к телу мокрой одежде. Взгляды обоих были устремлены к небу, где скрылся вертолет.

Но куда отправились остальные?

Иуда видел, как Бернард и Элисабета рухнули с летательного аппарата, явно выброшенные, как ненужный багаж.

– Ты обрекла всех нас на погибель! – донесся до его слуха вопль Бернарда.

В ответ Батори просто принялась отряхивать песок со своей мокрой одежды.

– Мы отправимся за ними! – стоял на своем кардинал. – Ты ничего не переменила!

Она же, стащив ботинок, вытряхнула оттуда песок.

– Способен ли ты признать возможность, что заблуждался, поп?

– Я не позволю тебе судить меня.

– Почему же нет? Ты сотворил меня, равно же и Руна. Твои манипуляции с прорицаниями в прошлом свели нас с Руном.

От слов Батори Бернард напыжился, будто аршин проглотил, и гневно зашагал прочь, созывая остальных сангвинистов и ретируясь с пляжа, снова заковав графиню в кандалы.

Выждав добрую четверть часа, Иуда начал спуск по отвесной скале обратно на пляж со вполне конкретной целью на уме. Он видел, как Арелла пишет что-то на песке, видел, как потрясло это доктора Грейнджер и остальных. Теперь он направился прямо к тому месту, где Арелла лежала так недвижно. Заметил вмятину на песке, где покоилась ее голова.

Опустившись на колени, провел кончиками пальцев по этому углублению.

Тревога за нее выворачивала ему душу.

И увидел, что́ она начертала на песке. Он узнал бы ее руку где угодно, целое столетие переписывая ее слова и срисовывая ее наброски. И сейчас он рассматривал то, что она вывела на песке, в который уж раз алкая и жаждая откровения.

Пламенеющий факел.

Искариот понимающе улыбнулся.

Она нарисовала для остальных карту, поведала, куда идти.

Определенность уняла тревогу и беспокойство. Иуда знал все символы, отождествлявшиеся с ней на протяжении веков, включая и этот.

Она завлекла их в Сиву.

Он встал, благодаря ее, чувствуя укрепляющуюся в душе решимость. Он понял, что это послание оставлено на песке не только для них, но и для него.

Она призывает и его тоже.

Но зачем?

Часть V

…Се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его.

Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего.

Мф. 2:13–15

Глава 48

20 декабря, 13 часов 49 минут по центральноевропейскому времени

В воздухе над Египтом

Джордан прислонился лбом к стеклу очередного вертолета. Непрестанное гудение двигателя и нескончаемые пространства однообразного песка навевали на него дремоту. В глаза будто песку насыпали. Но настырное жжение, язвившее левое плечо вдоль извивов татуировки, не давало уснуть. Оно было не столько болезненным, сколько докучным – зуд, от которого не избавиться, сколько ни чеши.

И все же он потирал его и сейчас, даже не замечая этого.

Зато заметили другие.

– У тебя что-то с плечом? – поинтересовалась Эрин.

– …Мм… – невнятно промычал Стоун, не желая донимать ее такими мелкими жалобами на фоне куда более серьезных тревог.

Например, мальчишки, простертого поперек сидений рядом с Эрин.

Она держала голову Томми на коленях, одной рукой прижимая марлевый тампон к его шее. За пять с лишним часов полета ее стараниями кровотечение вроде бы замедлилось, однако ей по-прежнему приходилось регулярно менять тампоны на свежие.

Но хотя бы до цели уже рукой подать.