Невидимая река

Тридцать тысяч футов за бортом. Гренландия. Джон с плохо скрываемой радостью смотрит кино. Я углубляюсь в книгу. Бхагават-гита, билингва. Полагаю, причина выбора – в Виктории. Бред, конечно.

Берег. Острова. Озера. Бурые орошаемые поля. Реки. Равнины. Мы оба пялимся в иллюминатор, пролетая над Миссисипи. Опять поля, унылые неуклюжие постройки. Автострада. Цвета потускнели, как одежда великана, застиранная и залатанная слишком много раз.

Горы – как преграда перед краем света. Как поселенцы преодолели их? Почему они не остановились пред их величием? Скрип шасси, подскок. Самолет приземлился в только что построенном международном аэропорту Денвера. Белые вигвамы над огромным терминалом. Иммиграция. Кожа начинает гореть. Руки трясутся. Ох, ну, вперед! Пять стоек на выбор. За одной из них – человек по фамилии О'Рейли. Вроде свой, поможет, в случае чего.

– Какова цель вашего визита в США?

– Туризм.

– Бывали здесь раньше?

– Да, когда был студентом, приезжал на несколько месяцев. Бывал только на Восточном побережье, – проговорил я, весь трясясь.

– Вам холодно?

– Не люблю кондиционеры в помещениях, от них всегда холодно, – ответил я, стараясь скрыть волнение в голосе. Пограничник – вот что значит национальная солидарность! – не стал больше прикапываться.

– Ирландия. Хотел бы я туда поехать. Там превосходные гольф-клубы.

– Это да, что есть, то есть, «Роял портруш», великолепные виды на Шотландию.

– Как долго вы планируете находиться на территории США?

– Всего несколько месяцев.

Шлепает печать в паспорт, улыбается. Я улыбаюсь в ответ. Прохожу дальше.

Выдача багажа. Автоматическая сортировочная машина выкинула куда-то треть всех вещей, находившихся на борту. «Технические неполадки», – сказал противным голосом служащий аэропорта, пытаясь унять толпу, уже готовую его линчевать. Но с нашими рюкзаками все обошлось.

Таможня. Синие униформы. Декларировать нам нечего, хотя при мне коробка с иглами, которую я пометил как «инсулиновые шприцы». Я беспокоился, что это чересчур очевидно и таможня наверняка конфискует коробку, но мы прошли зеленый коридор, и никто нам слова не сказал. Я спокойно мог протащить свой долбаный героин.

Вышли. Господи, ну и жара! На небе ни облачка. Три часа пополудни. Сто градусов на шкале термометра на рекламе какого-то банка. Слишком много рекламы. Даже на такси. Мы забираемся в салон одной из машин.

– Нам нужен отель, только не слишком дорогой, – заявляю я, опережая Джона.

– Где-нибудь в центре, но не «Браун палас» или «Адамс Марк», что-нибудь попроще, – добавляет Джон, глядя в путеводитель «Лонли плэнет США».

Водитель такси поворачивается к нам. И оказывается пожилым негром с хриплым голосом.

– Я знаю, что вам нужно, ребятки, – отвечает он, трогаясь с места.

– С чего такая жара, разве у вас не было снега несколько недель назад? – спросил Джон скептически.

– Это ж Денвер, – рассмеялся водитель. – Здесь триста дней в году палит солнце. Больше, чем в Аризоне. Иногда ночью идет снег, но к полудню следующего дня его уже как не бывало. Недавно и впрямь прошла снежная буря, так ее остатки исчезли за два дня. В этом году дрянная погода. Нужен дождь, а то тут все пересохло вконец.

Он не шутил. Я посмотрел в окно. Желтые и бурые поля, беспощадное небо. Все живое попряталось. С дороги вид, как будто ты в полупустыне. Город, цепочка громадных зданий, дальше – горы. Палящее, безжалостное солнце.

Большинство людей не знают Денвера. Возможно, приезжали покататься на лыжах или на конференцию. Добирались из аэропорта, останавливались в центре, поднимались в горы. Может, некоторые даже живут здесь, на задворках. Но и эти ничего не знают. Они не знают Денвера Керуака и Кэссиди [12], города бродяг, спрыгивавших с поездов самой крупной магистрали на Западе. Они ничего этого не знают, потому что всех бродяг убрали с улиц, деловой центр восстановили, чердаки, винные бары, модные забегаловки и кофейни теперь вместо притонов и трактиров. Зубастая ухмылка футболиста Джона Элуэя на постерах его автодилерских компаний. Но старый Денвер все еще сохранился в районе Колфакс-авеню, куда эти люди никогда не забредают. Или на Федерал-авеню, или в северной части центра города.

Колфакс – это для нас. Жуткого вида мотели, бронированные лавки с выпивкой, испанские рестораны и винные погребки. Проститутки, барыги, характерного вида типы, трущиеся по углам. Чем они торгуют? В этой стране все до сих пор сидят на крэке, или героин все-таки возвращается?

Мы сворачиваем на Бродвей, проходим мимо двух зданий, безобразнее которых я в жизни не встречал. Одно – высокое, лишенное окон панельное уродство цвета детской неожиданности, другое – сумасшедшая конструкция вроде «Лего» из кубов и пирамид.

– Музей изобразительного искусства и библиотека, – объясняет таксист и останавливается возле здания с вывеской «Вестерн палас-отель 1922», розового и плоского, с бассейном. Выглядит оно немного захудалым и уж точно дешевым. Пойдет. Центр города в полумиле ходу вниз по обжигающей полоске Бродвея.