Невезучие

Немного успокоившись и отдышавшись, вдова с любопытством выглянула в окно, с мрачным торжеством любуясь черными стягами, развевающимися над городскими стенами. Столица маркграфства, огромный Эйсенвальд прощался со своим усопшим повелителем, послушно отдавая ему последнюю дань уважения. Завтра на закате гроб с бренными останками Эдмунда опустят в подземелье фамильного склепа, навечно вручая не подверженное разложению тело эмпира холодным объятиям его покровительницы — королевы Смерти. Траур по владыке продлится сорок дней, и лишь по истечении отведенного срока столица расцветится яркими огнями праздничных фейерверков, приветствуя нового повелителя, того, кому согласно завещанию покойного правителя и отойдет верховная власть. Его родному сыну — Вольдемару дер-Сольен, следующему маркграфу Эйсену! А ведь мог, мог бы упрямый покойник завещать трон и старшему племяннику — Зоргану, сыну Элейн от ее первого мужа, единоутробного младшего брата Эдмунда, Альфреда. Ведь это после его безвременной кончины молодая красавица-вдова, оставшаяся совершенно беззащитной с двумя крошками-детьми на руках, сумела соблазнить старшего из братьев Сольен и стать полноправной маркграфиней. Первая супруга Эдмунда скончалась при родах, так и не подарив мужу второго ребенка. Элейн мгновенно воспользовалась подвернувшейся возможностью, ловко отправив в Обитель затерянных душ наивного Альфреда, влюбленного в жену до безумия и доверчиво принявшего яд из ее прекрасных рук. Наверное, жаль, что ее брак с Эдмундом остался бездетным… Хотя нет, нет — ни одного ребенка или мужчину на свете она не смогла бы полюбить столь страстно и пылко, как своего единственного сына Зоргана! Это именно для него она любыми средствами добивалась трона, всеми силами очаровывая Эдмунда, усыпляя его бдительность и осторожность. И вот, когда ей уже казалось, что желанная цель достигнута, а владыка поклялся исполнить заветное желание Элейн и, по его словам, составил завещание в пользу племянника, она измучила его своими лживыми ласками, позволив Зоргану погрузить в ухо утомленного мужа длинный и тонкий, как игла, стилет. Маркграф Эдмунд Эйсенский скоропостижно скончался. Но когда вскрыли завещание и зачитали его перед лицом всех дворян графства, то оказалось, что покойник перехитрил убийц и не поддался соблазну изменчивых женских чар, назначив своим приемником и наследником родного первенца — Вольдемара. Вдова и ее сын дважды просчитались…

«Эх, маркграфство маловато, разгуляться мне негде!» — любила говаривать Элейн, с хозяйским видом алчно обозревая окрестности замка Сольен. Граф Эйсен выслушивал амбициозную жену и недовольно хмурился. О нет, он отнюдь не являлся слабым, безвольным подкаблучником, давно уже раскусив, какие честолюбивые замыслы обуревают его нахрапистую супругу. Красавица рвалась к власти, готовая при необходимости пройти и по головам, и даже по трупам. Благородный Эдмунд не учел одного — когда-нибудь она отважится перешагнуть и через его собственный труп. А некоторое время назад, после того как Зорган вступил в пору половой зрелости, у владыки зародились определенные подозрения — слишком страшные и невероятные для того, чтобы уверовать в них немедленно. Элейн и Зорган… Но ведь он же ее сын! Да, маркграфиня потрясающе хороша собой, да к тому же выглядит младшей сестрой своей дочери Иллы, но все равно — все фибры аристократичной души графа Эйсена брезгливо восставали, отказываясь верить в возможность подобных противоестественных отношений! Эдмунд установил слежку, кропотливо собирая малейшие доказательства кровосмесительной связи своей жены, долгие месяцы упрямо отвергая очевидные факты и признаки. Слишком долгие месяцы… Но ведь истина такова — что на своей груди пригреешь, то всю жизнь шипеть и будет! Гадюка по имени Элейн шипела-шипела, да и укусила совершенно неожиданно… Эдмунд погиб бесславной смертью, к счастью, сумев и из гроба отомстить коварной гадине. Однако он не понимал, какой ужасающий клубок змей расшевелило его завещание, поставив Вольдемара перед необходимостью противостоять хитроумным врагам, умело скрывающимся под маской любящих родственников. Отныне наследник, отличающийся крайней мягкостью характера и широтой совершенно не воспринимающей зла души, оказался обречен последовать за отцом. К тому же Вольдемар давно уже прославился своим легендарным невезением, слухи о котором облетели даже самые отдаленные уголки весьма обширного маркграфства.