Невезучие

— Это все ты ворожишь, завистница тощая! — пользуясь подвернувшейся возможностью высказать наболевшее, продолжала обличать она. — Через твое колдовство я и толстею!

Лизелотта только собиралась вразумляюще повторить, что подобное колдовство называется неумеренной любовью к сладкому, как вдруг за нее несвоевременно и совершенно непредсказуемо вступился донельзя разгневанный гусак. Свесив с забора свою длинную шею, он с яростным шипением раскрыл красный клюв и… ухватил не на шутку разбушевавшуюся невесту прямо за нос.

Хильке захлебнулась истошным воем…

Лиззи обеими ладонями зажала себе рот, стараясь не рассмеяться…

Вошедший в раж гусак остервенело мотал головой, дергая жертву из стороны в сторону…

Забор угрожающе затрещал…

Наконец Хильке немного пришла в себя и попыталась немедленно избавиться от источника острой боли. Особо не задумываясь, она схватила птичью шею обеими руками и потянула от себя. Но гусь и не думал сдаваться. Он захлопал крыльями и попробовал взлететь, не выпуская носа обезумевшей от страданий девушки. Но, увы, ноша оказалась слишком тяжела. Сплетенный клубок, состоящий из двух тел — девичьего и птичьего, шумно рухнул под забор, прямиком в заросли молодой крапивы. Новый мученический вопль Хильке взлетел к небесам.

Забор покачнулся, юбка Лиззи порвалась (в итоге — все-таки не без помощи магии), и девушка метко шлепнулась вниз, дополнительно придавив силящуюся подняться сестру.

— …! — сдавленно донеслось из крапивы.

Пьяно переступая лапами и держа голову не совсем прямо, из-под девушек выбрался контуженый гусак, явно получивший тотальное сотрясение всех своих немногочисленных мозгов. Второй из примятой крапивы появилась не очень пострадавшая Лиззи, печально рассматривая основательно порванную юбку.

— Давай помогу! — Она протянула руку, намереваясь извлечь Хильке из крапивы.

Сестра подняла свое изжаленное кусачим растением лицо, сверля младшую злобным взглядом.

— Да будь ты прок… — Она замахнулась крепким кулачком.

Крак! — с отрывистым звуком лопнул чересчур затянутый корсет.

— Вот, — вздохнула Лизелотта, — а я ведь предупреждала…

— Это все ты напророчила, ведьма! — бурно разрыдалась Хильке.

Лиззи бессильно пожала плечами. Как известно, с дурами-блондинками спорить бесполезно!

— Это что же здесь такое творится несусветное! — Ведущие во двор ворота торжественно растворились, и на территорию беренбаумовского хозяйства вошел высокий краснощекий юноша, облаченный в модный сюртук. — Хильке, это ты? — Он отвалил квадратную челюсть. — Ты?!

Его невеста неловко выползала из крапивы. Распухшее личико, измазанное пятнами растекшейся сажи, покрывали безобразные волдыри. Сливой синел огромный, распухший нос. А в довершение ко всему — из порванного вдрызг корсета выпирали пышные, вырвавшиеся на свободу бока.

— Ой, так ты же толстая! — разочарованно побледнел лицом Ганс.

Хильке немузыкально взвыла, оплакивая катастрофическое крушение сердечных надежд.

На крыльцо высыпали все остальные члены семейства Беренбаум.

«Так тебе и надо, бочка самонадеянная! — ликующе подумала пританцовывающая от радости средняя сестрица Шанси, стройненькая и хорошенькая. — Теперь-то я уж точно у тебя Ганса отобью!»

— Лиззи, на этот раз твое невезение превзошло все мыслимые и немыслимые пределы! — грозно засвидетельствовал герр Хайнц.

Фрау Мирца печально закрылась цветастым передником.

— Что ты еще нам устроишь? — продолжил взбешенный отец, вытягивая из штанов широкий кожаный ремень и угрожающе им поигрывая.

И тут живописную картину семейных разборок нарушил властный молодой голос:

— Скажите, почтенные, Лизелотта Беренбаум не здесь ли проживает?

Пригнув голову под низкой балкой ворот, во двор на гарцующем вороном жеребце въехал мужчина в форме маркграфского глашатая. За ним следовал десяток до зубов вооруженных кирасир.

— Вот она и есть Лизелотта! — обвиняющим жестом выставила палец Хильке. — Она изрекает страшные пророчества, которые мешают людям жить!

— Это ты предрекла смерть кузнеца? — спросил глашатай.

— Так ведь он уже много лет чахоткой маялся! — робко вякнула Лиззи. — Там и так все было ясно…

— А неурожай в прошлом году? — продолжал допытываться всадник.

— Так засуха же…

Но девушку не слушали.

— А рождение чудовищного пса?

— Так его мать с волками бегала…

— А…

— Да, это я, я все предсказала! — возмущенно завизжала Лиззи, потрясенная человеческой глупостью и падкостью на сенсации. — Признаюсь, я!

— Ясно! — с чувством исполненного долга обрадовался посланник. — Тебя-то мы и искали, девушка! Собирайся не мешкая. По приказу его светлости виконта Зоргана Эйсенского, официально провозглашенного регентом, ты отправишься с нами в Эйсенвальд!

— Где? — грозно осведомился Тай, раздвигая кусты и рыская по ним не хуже специально обученной собаки-ищейки. — Где она?

Дракон недоуменно клацнул зубами:

— Да туточки я ее припрятал, клянусь! На энтом самом месте, чтоб мне ослепнуть, если совру!

— Я тебе совру! — взбешенно зашипел принц. — Только попробуй!