Невеста смерти

Сама не зная, как это случилось, девушка вдруг поняла, что хочет разорвать все цепи, отринуть все преграды, отдаться бурливой волне наслаждения – и пусть ее, как веточку, уносит в море.

Она знала, что поступает плохо. Что это невозможно. А еще знала, что хочет, чтобы это случилось.

И что ее мать хочет того же.

* * *

Отвечая на стук в замковые ворота, часовой Халупка немало удивился, увидев Маркету.

– Поздно же вы сегодня… Вот только доктора Мингониуса еще нет.

– Не важно. Я просто принесла дону Юлию пирожков, что мама испекла, – ответила гостья.

Выражение на лице стражника не оставляло сомнений в его чувствах к королевскому сыну. Он презрительно фыркнул и скривился так, будто учуял какую-то вонь.

– Этот человек – сам дьявол, слечна. Знаю, ты помогаешь отцу отворять ему кровь, но, ради своего же блага, держись от этого чудовища подальше!

С этими словами охранник открыл ворота и позвал пажа.

– Проводи барышню Маркету, да присмотри, чтобы ее встретила экономка, слечна Вера.

Мальчик – младший сын зеленщика – поклонился гостье. Одет он был не по размеру: обувь была ему слишком велика, а одежда, наоборот, мала, так что его худенькие бледные руки далеко высовывались из рукавов.

– Привет, Вильгельм. – Девушка опустила руку в корзину и достала пирожок.

– Спасибо. – Паж сразу потянулся за угощением, отломил кусочек, сунул его в рот и жевал, пока они шли по коридору. Выпечка у Люси Пихлеровой была столь же хороша, как и у других хозяек в Чески-Крумлове, и мальчик облизывался от удовольствия.

Они вместе вышли во двор, и Маркета посмотрела вверх.

И замерла, как вкопанная. Вильгельм сделал три или четыре шага, прежде чем заметил, что она отстала.

– Тебе не плохо, слечна? – спросил он, утираясь рукавом. – Что случилось?

Глаза у девушки были широко открыты, и в них играл лунный свет.

– Ты видел ее? – спросила она.

– Кого?

– Смотри…

Маркета взяла мальчика за плечи, повернула его и указала на второй этаж замка. Там, прямо перед ними, она видела женщину в белом платье и с длинными черными перчатками на руках. Чахлый свет истекал, казалось, из самого ее платья, мягкого, ниспадающего, и следовал за ней, подобно тени.

– Я… Я ничего не вижу, слечна. Ничего, – помотал головой паж.

Женщина исчезла в глубине коридора, и свет померк.

Дочери цирюльника сделалось не по себе. Что с нею происходит? То ей вдруг отчаянно захотелось повидать безумца, вкусить его поцелуев, то теперь вот она увидела призрака…

А как же мечты о Праге и величии науки?

– Вильгельм, не окажешь ли мне любезность? – повернулась она к сыну зеленщика. – А я дам тебе еще один пирожок.

– Все, что угодно, слечна.

– Не говори никому, что я здесь. Я хочу сама отнести пирожки дону Юлию. А то кто-нибудь только испортит сюрприз.

– Но пан Халупка сказал…

– Да. Но он же не знает, что у дона Юлия день рождения. И я не хочу, чтобы кто-то еще это знал, кроме тебя. Тогда никто и не помешает, ладно?

– Ну… хорошо, – нехотя согласился Вильгельм, ковыряя мыском башмака расшатавшийся камень мостовой.

– Я никому ничего не скажу, так что не беспокойся, тебя не накажут. Это просто сюрприз, понимаешь?

Мальчик немножко приободрился. Маркета поделилась с ним секретом – только с ним одним! Ему давно уже нравилась эта симпатичная девушка.

– Мы войдем через дверь для слуг, – сказал он. – Ты можешь подняться по лестнице или, если хочешь сделать сюрприз, воспользоваться платформой.

– Чем?

– Там есть платформа, на которой из кухни поднимают еду. Стражники наверху относят подносы прямо к столу дона Юлия, и еда остается горячей.

– Ловко!

– Говорят, так сделали для Вильгельма Рожмберка, чтобы он мог есть прямо у себя. Ему не нравилась холодная еда, и он всегда наказывал слуг, если получал мясо не прямо из печи.

Мальчик оглянулся – проверить, не подслушивает ли кто? – и добавил:

– Мы с ребятами играем тут, когда дон Юлий во дворе или на окоте. Катаемся на платформе вверх-вниз.

Он вдруг замолчал и насупился, поняв, что проговорился.

– Ты ведь никому не скажешь, слечна? Если узнают, меня выпорют! И других ребят тоже! Да еще и место потеряю…

Маркета улыбнулась, представив, как крумловские мальчишки играют в рожмберкском замке.

– Конечно, нет, Вильгельм, – пообещала она. – Я сохраню твой секрет, а ты – мой.

Они прошли через заднюю дверь, и паж указал на деревянную лестницу, ведущую на второй этаж. Лицо его к этому времени перепачкалось сахаром, и он счастливо облизывал липкие пальцы. Девушка поцеловала мальчика в щеку.

На верхней ступеньке лестницы ее встретили стражники.

– Слечна Маркета! Ищешь отца? – спросил один из них. – Его здесь нет.

– Нет-нет. Я по медицинскому делу, – ответила целительница. – Доктор Мингониус говорит, что нам надо выстраивать доверие. Вы сейчас свяжете дона Юлия, а я, в доказательство своего доброго расположения, покормлю его пирожками.

Мужчины уставились на нее большими глазами.

– Доктор Мингониус ничего такого нам не говорил, – сказал другой охранник.

– Может, забыл… Он еще просил передать, чтобы вы на всякий случай связали дона Юлия покрепче. Как сегодня днем.