Невеста по ошибке

Темные тяжелые шторы, закрыв окно, не позволили бы никому узнать, какие непотребства здесь творятся.

— У тебя такое выражение лица, будто ты раздумываешь, как прибить меня по-тихому и выйти сухой из воды, — насмешливо отметил муж.

— Не дождешься, — фыркнула Ира. — Я понять пытаюсь, почему в этой комнате все вокруг так и кричит об уединенности и постельных играх.

— Потому что кое-кто, в силу своего характера, слишком долго жил без этих самых игр, — нахально заявил муж и со смешком увернулся от локтя Иры.

Сама она так не считала и недотраха у себя не ощущала. А вот одного кошака все же следовало поставить на место.

— Сколько любовниц ты сюда водил? — уточнила Ира, поворачиваясь к супругу лицом.

— Не поверишь, — осклабился он, — ты — первая. Это супружеская спальня. Для игр со служанками существуют гостиные. Или тот же кабинет.

— Ах, вот для чего он предназначен, — мурлыкнула Ира. — Теперь я понимаю, почему ты не хочешь, чтобы он у меня появлялся. Рогов боишься.

— Стерва, — любезно сообщил муж.

— Кобель, — парировала Ира.

Общение грозило перейти на повышенные тона, но в дверь постучали. Заглянувшая служанка сообщила, что обед подан. В гостиной.

Что ж, Ира пообщается с супругом и позже. Сейчас же не мешало поесть.

* * *

Сутки до зимнего бала прошли плодотворно. Генрих с женой успели трижды поругаться и дважды заняться постельными играми.

Ели они в перерывах между этими своими важными занятиями и к вечеру устали до предела. Жена завалилась спать, едва голова коснулась подушки, Генрих, считавший себя выносливей супруги, некоторое время лежал в постели и размышлял. Боги, конечно, подложили ему еще ту свинью, но зато наследники должны были получиться с характером. Настоящие тайгеры.

Генрих поморщился: драконы считали, что дети, рожденные от смешанных браков, являлись исключительно драконами. На другие расы они плевали с высокого шпиля. Генриха такая позиция не устраивала. Он намеревался доказать всему миру, что крови тайгеров в его детях будет не меньше, чем крови драконов.

С этой мыслью он и уснул.

Утро началось с легкого завтрака. Жена снова нервничала, видимо, забыв о таинственных наставлениях домового.

— Расслабься, — проворчал Генрих. — Не съедят они тебя. Это мне нервничать надо. Своих они не трогают.

— О да, — с сарказмом в голосе согласилась жена, — всего лишь пытаются распоряжаться «своими», словно вещью.

— Тобой пораспоряжаешься.

— Вот и не вздумай.

В пикировках время до отправки на бал пролетело быстро.

Одевались оба в разных комнатах. Генрих с личным камердинером вышли в ближайшую гостиную, жена со служанкой заняли спальню.

Наряжался на бал Генрих тщательно: ему, как родственнику императора, положено было при дворе соблюдать правила этикета и следовать последней моде. Белоснежная тончайшая рубашка с золотыми запонками на запястьях, черные штаны, темно-синий камзол, на ноги — лакированные туфли черного цвета — Генрих считал себя франтом, хотя вдали от столицы мог одеться и попроще.

Жена вышла в светло-голубом платье с узким лифом и пышной юбкой.

— Как я в карете поеду, в таком наряде, — проворчала она, нервно поправляя в ушах серьги с бриллиантами.

— Там есть особый табурет, — объяснил Генрих. — Села на него — юбка колоколом вокруг. Доедешь нормально.

В ответ — взгляд, полный сомнений.

В карете ехали молча, каждый думал о своем. Генрих, разглядывая в ярком свете вечерних фонарей мощенную булыжником мостовую, размышлял о том, насколько быстро успеет забеременеть жена. Хорошо было бы, если уже. Увы, навыками целителя Генрих не обладал, увидеть зарождающуюся жизнь был не способен.

* * *

Ира проснулась утром, готовая прибить всех вокруг, драконов — в первую очередь. Всю ночь ей снились кошмары: она пыталась взлететь в своем новом громоздком теле коричневого цвета, падала и больно билась мягким животом о жесткие камни. Раз пять падала.

— Сволочи, — прошипела Ира, приводя себя в порядок в туалете, — одни летят за кулоном, другой со скуки телом ошибся. Ненавижу козлов!

С трудом вытерпев переодевание, нервничавшая Ира посмотрела в зеркало. Отражение ответило ей взглядом записной стервы, почему-то обрядившейся в бальное платье. Светло-голубое, с узким лифом и пышными юбками, оно пугало Иру своей красотой и необходимостью двигаться в нем чрезвычайно аккуратно. Не дай местные боги, кто-нибудь такую красоту испортит.

Муж уже ждал за дверью, вырядившись, как на собственную свадьбу. Хотя ему, аристократу в непонятно каком поколении, это и положено — наряжаться.

В карете Ира, мысленно матерясь, словно завзятый сапожник, ехала на специальном табурете, этакой пытке особого вида: ни к стене не прикоснуться, ни спину согнуть, сиди себе, будто аршин проглотила, всю дорогу. Хорошо хоть ехать было недолго.

Императорский дворец показался ослепительным во всех смыслах слова после темноты кареты. Огни, огни, мириады огней. Вот уж кто не жалел ни магии, ни свечей.