Невеста на уикэнд

Пока я поглощала нехитрый завтрак из кофе и бутербродов, Колчановский подошел к табурету напротив и уселся на него. Поставил локти на стол, сцепил в замок пальцы и уместил на них подбородок. Я бросила на него взгляд. Костик был умыт, побрит, переодет и, конечно, вкусно пах.

— Ты уже позавтракал? — спросила я, чувствуя себя неуютно под его взглядом.

— Да, — кивнул шеф. — Не стал тебя будить раньше, дал подольше поспать.

— Ты у меня ночевал?

— У тебя, — на его губах появилась едва заметная улыбка. — Твой диван не такой удобный, как моя кровать. Но спалось всё равно сладко.

— Мы могли бы и утром встретиться, — заметила я.

— Я решил сэкономить время, — пожал плечами Колчановский. — Наш багаж у меня в машине. Выспаться я успел и собрался до того, как пришло время тебя будить.

— Ты меня переодевал?

— Нет, я только диван раздвинул и застелил. Потом потормошил тебя, и ты сама прекрасно справилась. Правда, снова вырубилась, как только коснулась головой подушки…

— Ты хоть отвернулся для приличия? — я поставила на стол чашку с кофе, опасаясь поперхнуться от картинки, которую нарисовало мое воображение.

— Почти, — улыбка стала шире, и я поспешила снова спрятаться за чашкой. — Глаз, который был с твоей стороны, я честно закрыл. Правда, второй всё равно смотрел, но за него я не в ответе. Не переживай, мне всё понравилось.

Я удержала на лице каменное выражение, невозмутимо закончила завтрак и отошла к раковине. Здесь уже округлила глаза и издала беззвучное: «А-а-а!». Чашку я мыла минут пять, ожидая, когда краска стыда сойдет со щек. И когда чашку из моих рук вырвали, я вздрогнула и скосила глаза на шефа. Он отставил скрипучий от собственной чистоты, чуть не затертый до дыр сосуд и выключил всё еще льющуюся воду.

— Успокойся, — усмехнулся Колчановский. — Ты переодевалась без моего присутствия. Я вышел из комнаты. А когда вернулся, ты уже лежала под одеялом. Я ничего не видел. Расскажешь, из-за чего вчера гульнула?

— А надо? — я развернулась к нему и посмотрела в глаза, в который раз ощущая, что захлебываюсь их синевой.

— Ну, любопытно, — ответил Костя. — Из-за меня?

— Чего?! — изумилась я и спросила, не скрывая иронии: — Корона на уши не давит?

— Ты переживала, что я не звонил, высказала свое негодование, даже у меня дома побывала. Я имею аргументированное мнение о том, что я невольно способствовал твоему моральному падению.

Я поморгала, глядя на его серьезную физиономию, и хохотнула. После развернулась и направилась к выходу из кухни. Нет, конечно, там одно наложилось на другое, но из-за Кости бы к Лёлику не помчалась. Мне и на диване неплохо страдалось. А если бы хотелось напиться по этому поводу, то бутылочка «Мартини» у меня еще с восьмого марта стоит не открытая. Нет, душевные терзания не могли сравниться с главной причиной моего, как там сказал Колчановский, морального падения. Вот это действительно была трагедь вселенского масштаба.

— Тогда почему? — он нагнал меня, и в комнату мы уже входили вместе.

— Да какая разница? — ответила я, открывая шкаф, где висел подготовленный для поездки миленький сарафанчик.

— Если начинаешь говорить, то имей привычку договаривать, — Колчановский уселся в кресло, закинул ногу на ногу и выжидающе посмотрел на меня. — По какой причине случился стресс в эту пятницу?

— Это неважно, — отмахнулась я.

После бросила взгляд на всё еще разобранный диван и направилась к нему, чтобы привести комнату в порядок. Но когда проходила мимо шефа, он перехватил мою руку и дернул на себя. Охнув, я упала на его колени. Возмущенно фыркнув, попыталась освободиться, но не вышло.

— Договаривай, — велел Костик. — В конце концов, на данный период времени ты — моя женщина, и я хочу знать, что взбудоражило мою женщину.

«Моя женщина» — это было нелепо и приятно одновременно. Я даже несколько растерялась, не понимая, как отреагировать: напомнить о вранье, или броситься на шею, вереща от радости. Первое мне показалось более правильным, но остановилась на третьем варианте.

— Прекрати меня допрашивать, — сухо произнесла я. — Будешь готов открыть свою душу, я открою свою в ответ. Хочешь быть откровенным? — Костя промолчал, и тогда я снова уперлась ему в плечи ладонями. — Тогда отпусти и дай мне собраться. У нас самолет и продолжение спектакля.

Костик разжал руки, и я встала с его колен. Раздражение, которое я сегодня не ожидала из-за угрызений совести, все-таки появилось. Какого, простите, черта он настаивает на моей откровенности, если не хочет быть откровенным в ответ?! Я, значит, должна быть перед ним душа нараспашку, а он будет свято хранить свои маленькие тайны? Оне, видите ли, знать желают, а вы, Вероника Андреевна свой нос в чужие дела не суйте, вам по статусу не положено.