Невеста моего брата

Накануне отъезда Фабьена в Будапешт на Елисейских Полях прошла премьера его нового фильма. Несмотря на все свои старания, видя Фабьена по телевидению и слушая о нем но радио, я никак не мог привыкнуть к его новому статусу звезды, который бросался в глаза и резал уши, когда орущая толпа фанатов приветствовала его с Аннабель прибытие в кинотеатр. Была выстелена ковровая дорожка, по которой эта восхитительная пара, символ земного блаженства, прошла с деланной грациозностью: Аннабель была воплощением скромности и очаровательной сдержанности, а Фабьен — милого королевского юмора. Я присоединился к ним несколькими минутами позднее, в их зарезервированном ряду. Меня сопровождала владелица сырной лавки, моя ровесница, которую я пригласил на этот вечер без всякой задней мысли. На Аннабель были белые штаны, на которые она мне указала пальцем, в залог искренности своих слов. Таким образом, она сообщила мне, что помнит о том, что я ей говорил. А значит, и о том, что я сделал. Мы не виделись с ней со времени моего визита в Нейи, который закончился новой попыткой ее поцеловать, которая едва не увенчалась успехом: мне удалось коснуться уголков ее губ. Я извинился, упомянув Каролин Лафит, поцелованную тридцать лет назад на перекрестке бульвара дʼАржансон и авеню дю Шато. Я сделал это в некотором роде в намять о том событии. И заслужил напоследок «Ты дурак», которое понес с собой по пустым и блеклым улицам моего детства как карамельку.

Во время просмотра фильма меня отделяли от Аннабель шесть человек, то есть двенадцать ног, однако видел я только ее ноги, даже в темноте. Я страдал, видя Фабьена таким красивым на экране, полагая, что Аннабель не меньше меня ослеплена и зачарована этой красотой. Почему мой брат выбрал профессию киноактера? Это значило преумножить в двадцать или тридцать раз свое физическое совершенство, чтобы наложить его на нас как наказание. Я свернул шею, отыскивая его в темном зале. Он сдержанно смотрел на себя и был чем-то недоволен. Я подумал, что такое преумножение было не совсем естественным, и не следовало надеяться па нормальное поведение человека, подвергающегося подобной терапии по несколько раз в год. У Аннабель уже был опыт общения с актерами, но если у нее ничего не вышло с предыдущими, то почему вышло с Фабьеном? В момент, когда я подумал, что для меня еще не все потеряно с Аннабель, рука владелицы сырной лавки скользнула по моей. Долгое время мне не везло в любви из-за моего брата, которого мои подружки считали настолько хорошеньким, что уже не хотели довольствоваться только мной. Сейчас я был обязан ему большинством своих побед, так как женщины, которые мне нравились, были счастливы войти, благодаря мне, в ближайшее окружение знаменитости. Сентиментальная сторона моей жизни была настолько связана с Фабьеном, что мне не казалось неприличным, в отличие от Аннабель, влюбиться в женщину, с которой он встречался уже несколько месяцев и с которой собирался сожительствовать.

Я не считал нужным судить о фильме как о хорошем или о плохом, потому что в любом случае Фабьену я скажу, что он хорош. Мы с Софи пошли в ночной клуб, находящийся по соседству с кинотеатром, в котором киностудия организовала VIP-вечеринку. В первый раз я увидел, как просияло лицо Аннабель при моем появлении. Она выглядела покинутой, одиноко сидя на диванчике, никто не осмеливался с ней заигрывать, потому что она была девушкой звезды. Круговой обзор не позволил мне определить местонахождение Фабьена, для которого я приготовил свои комплименты. Девушка тоже потеряла его из виду.

— Он ушел с кем-то, кто хочет ему кого-то представить. И так все время. Мне это уже надоело.

Их примирение, показавшееся мне таким очевидным во время их шествия рука об руку на Елисейских Полях, озаренных вспышками камер и оглушенных криками толпы, вдруг стало таким хрупким и ненадежным. Было ли оно задумано Фабьеном в рекламных целях?

— Принести тебе что-нибудь выпить?

— Спасибо, я уже пила газировку. Ты меня познакомишь?

— Софи, подруга. Аннабель, моя невестка.

— Почти невестка.