Невеста герцога Ада

Черт, может послать всё и выйти замуж? Ковену на меня плевать, семья мечтает сбагрить подальше. А если Гальян посадит меня под замок, как первую жену, то и Данталион не дотянется. Уеду с мужем в глухую деревню, заведу детей, хозяйство.  Буду ходить в гости к соседям по вечерам, вышивать рубашки и носовые платки. Блин, даже перечислять скучно.

Стоило попадать в магический мир, чтобы прожить пресную жизнь тупой клуши? Нет, нужно искать другой способ решить свои проблемы. Что там герцог говорил про силу Ада? Собирался научить меня ею пользоваться? Шикарно! Вот этим и займусь. Выжму из герцога все знания, а потом, кто знает, может и сама допетрю, как избавиться от ненавистного договора. Сила Ада – не белое целительство. Она, если что, защитить меня сможет от убийцы. Все, решено. От радости я даже заерзала на стуле, а Мари энергично закивала.

– Да-да, месье Гальян – прекрасная партия. Ой, мадемуазель, кто там едет по дороге? Неужели повозка?

Служанки одновременно кинулись к окну и закрыли мне обзор. Деревенская привычка реагировать на каждое проезжающее мимо транспортное средство. В современном мегаполисе возле оживленных трасс такое бессмысленно, а здесь любой перестук колес – событие.

Убедившись, что приехал действительно Гальян, служанки проводили меня вниз. В гостиной уже собралось все семейство Дюбуа. Белинда, как полагалось женщине, немного задерживалась. Андрэ надел новый камзол и мужественно молчал. Зато Филипп, едва гость переступил порог, рассыпался в приветствиях и комплиментах.

Они оказались похожи. Полноватый лысеющий Дюбуа и шкафоподобный Гальян. Тот же покатый лоб, маленькие уши и широкие ладони с толстыми пальцами. Наверное, такими удобнее считать деньги. Главный олигарх Брамена неожиданно приятно улыбался и отвечал Филиппу мягким басом. Они обнялись, как старые друзья, и только потом гость выразил свои глубочайшие соболезнования.

– Не стало моей Изабэль, – со вздохом ответил Филипп. – Но я по-прежнему счастливый отец. Посмотри на моих прекрасных детей, Оливье.

– Андрэ, ты возмужал, – Гальян ободряюще похлопал старшего отпрыска Дюбуа по плечу. – Помогаешь отцу в лавке?

– Изучает часовое ремесло, – уклончиво ответил вместо него Филипп. – Андрэ хотел поступить на королевскую службу, но я его отговорил. Солдат очень много, а сын у меня один. Я должен передать ему дело.

– Истину говоришь, – кивнул гость. – Пусть мечами машут те, кто умом не вышел. А у нас каждый толковый купец на счету.

Андрэ скривился, будто отравленных потрохов попробовал. Что опять раздражило этого вечно недовольного юношу? Бизнес отца не нравился? Так свой бы открыл. А то опять к бутылке с утра приложился и ходил по гостиной нетвердой походкой.

– А где же малышка Селеста? – притворно удивился Гальян. – Что за красавица стоит в углу?

– Моя дочь, – гордо выпятил грудь Филипп. – Нет больше той малышки. Расцвела и похорошела. Подойди, дитя.

Меня ведь замуж брали, а тут «малышка» и «дитя». Осталось по головке погладить и конфеткой угостить.

– Да, отец, – включила я режим послушной дочери и чинно, как учила Жизель, проплыла по гостиной.

– Красавица, – выдохнул Оливье и протянул руку.

Поднимать взгляд на жениха было не положено, но я позволила себе дерзость. Морщины в уголках глаз выдавали возраст купца. Уже не молод, но еще не слишком стар. Статен и подтянут, а вблизи от него веяло уютом. Таким, какой бывает возле добрых людей. Гальян бережно сжал мои пальцы и тихо заговорил:

– Отец позволил сделать тебе подарок. Я слишком поздно получил письмо и не успел обойти городские лавки. Подумал, что все. На ужине придется краснеть. С молодости твердили, что худший подарок женщине – сделанный впопыхах от того, что осталось на столе ремесленника после чужого заказа. Я открыл ночью мастерскую, сел за стол и до утра думал о твоих глазах. Делал то, что запрещала мать. И сегодня принес тебе подарок. Тот самый, сделанный впопыхах из остатков чужих заказов. Вот только я – ювелир, Селеста. А к твоим глазам лучше всего подходят сапфиры.

Гальян, не отпуская мою руку, достал из кармана тонкий золотой браслет с голубыми, как лед горного озера, камнями. Такими же чистыми и прекрасными. Я залюбовалась искусной работой. Нити золота сплетались стеблями цветов, а камни сверкали в их сердцевинах. Все настолько миниатюрное, что я затаила дыхание. Посреди средневековья с грубыми инструментами и за одну ночь Оливье сделал такой феноменальной красоты браслет.

– Спасибо, – едва слышно выдохнула я, чувствуя, как запылали щеки.

Всегда уважала тех, кто умел работать руками. Стоило попробовать один раз самой вырезать безделушку из дерева, чтобы понять, насколько это сложно. Мелкая моторика нарабатывалась годами и даже тогда не гарантировала, что будут получаться шедевры. У Оливье получались. Золото распускалось лепестками цветов, а сапфиры казались каплями воды. Живыми, настоящими.

Я очнулась от полусна и растерянно хлопнула ресницами. Филипп незаметно ушел  вглубь гостиной, служанки накрывали на стол, а Оливье все так же стоял рядом и смотрел на меня с мягкой улыбкой.