Неверный

Стараюсь мыслить здраво и рассудительно. Между нами пропасть в десятки, сотни километров, и никакие слова, даже самые правильные, не могут ее сократить. Потому что настоящие отношения не в словах. Они в поступках.

Просто я как последняя дура поддалась очарованию вечера. А ведь я себя знаю, придумать то, чего нет, для меня раз плюнуть.

Загоняю в самую глубь несмелые возражения о том, что вечер в самом деле был приятным.

Теплым, тихим, вкусным…

Глупости все это и чушь. Самая большая ошибка — это оборачиваться и каждый раз возвращаться в прошлое. Никто не может туда вернуться, машина времени всего лишь красивая выдумка.

Делаю над собой усилие и поднимаюсь на полностью ватных ногах. Надеюсь, со стороны это не слишком заметно.

— Поезжай в больницу к ребенку, Рустам, — говорю, не допуская возражений, — я возьму такси.

Но он молча берет меня за локоть и ведет к выходу. Я иду, физически ощущая болезненный спазм в области солнечного сплетения.

Говорят, в этом месте у людей прячется душа. Как же она может у меня болеть, если там все выгорело? Или нет никакой души, это еще одна красивая сказка?

Я позволяю Айдарову усадить себя в машину главным образом потому, что не представляю, как еще можно оторвать его от своего локтя. До отеля доезжаем, больше не проронив ни слова. Рустам скупо прощается и уезжает, а я медленно бреду к коттеджу.

Если бы на мне был индикатор, показывающий уровень заряда, он сейчас тревожно мигал бы красным. Давно я не чувствовала себя такой измотанной, сил хватает только чтобы принять душ. Падаю на кровать и засыпаю еще не успев коснуться подушки.

***

Я была уверена, что с утра Рустама не будет, поэтому не могу сдержать удивления, когда вижу его в офисе на рабочем месте в начале рабочего дня.

Выглядит он как самый обычный родитель, который не спал всю ночь потому что заболел ребенок. Снова неприятно торкнуло, что он меня обманул. Вот только зачем?

«Привет, что там? Что с твоим сыном? Все хорошо? Тебе нужна помощь?» — вопросы вертятся на языке, но напоровшись на пристальный взгляд, осекаюсь.

Эти вопросы все до одного неуместны. Я могу задать их кому угодно, даже Каменецкому. Но только не Рустаму.

— Доброе утро, — здороваюсь сдержанно и выбираю самый нейтральный и незаинтересованный вариант. — Раз ты на работе, значит все в порядке?

Он неопределенно кивает, и я больше не лезу с расспросами. Захочет, сам расскажет. Не захочет, никто его не заставит.

И все равно меня не покидает чувство тревожности. Оно неопределенное, безликое, неотвратимое. Как будто мы уже достигли определенной точки, после которой как раньше уже не будет.

Бедная Полина Львовна, на уже наверное меня ненавидит. Боюсь, наша образцово-показательная няня уволится сразу же по возвращении из командировки. Но ничего не могу с собой поделать, звоню домой, как только появляется свободная минутка. Слышу Маюшин лепет, вижу на экране родное личико, и сразу становится легче.

Но чувство неотвратимого все равно не отпускает. И я боюсь выдохнуть, пока наконец не наступает конец рабочей недели.

Глава 31

Соня

Мой самолет завтра с утра, и я весь день готовилась к тому, что Айдаров пригласит меня на ужин. Готовилась, чтобы отказать. Придумывала аргументы, заготавливала речи, а он не позвал.

Я не то чтобы расстроилась, просто не ожидала. В конце дня Рустам собрал всех наших в конференц-зале, поблагодарил за работу, поздравил с успехами и попрощался до понедельника.

Раз попрощался, значит собрался прилететь. И это хорошо, на своей территории всегда легче.

Меня Рустам поймал на выходе из конференц-зала.

— В девять утра жду тебя в офисе. Не опаздывай, — пока говорил, вглядывался в лицо, как будто хотел что-то рассмотреть, чего не видел раньше. — Водитель тебя сейчас отвезет в отель, а завтра в аэропорт. Хороших выходных тебе, Соня. Постарайся отдохнуть, ты заслужила отдых.

— И тебе, Рустам, — желаю вполне искренне. — Мы все его заслужили, неделя была непростой.

Он кивает и уходит первым. Смотрю на часы — впереди свободный вечер, что мне делать в отеле? Почему бы не пройтись по городу?

Говорю водителю, что отвозить меня не надо, и спускаюсь к набережной. Смотрю на речную гладь, в которой отражается небо, и пытаюсь понять, какие чувства вызвал у меня визит в столицу. Смешанные и противоречивые, но вовсе не тяжелые.

Просто теперь это не мой город и не мой дом. Мой дом там, где моя дочь, а здесь слишком много всего переплелось между собой.

Первая настоящая и сильная любовь, много-много счастья, такое же сильное предательство и целый океан горя.

Теперь я понимаю: худшим, что я могла бы сделать в той ситуации — остаться и пытаться распутать этот спекшийся оплавленный клубок. И лишний раз убеждаюсь, каким правильным решением было уехать и оборвать все нити, соединяющие меня с прошлой жизнью.

Даже о матери могу думать без обиды. Возможно, когда-нибудь мы даже увидимся, но точно не в этот раз. Вдруг телефон в сумке заливается сигналом вызова, и я ничуть не удивлена, увидев на экране надпись «Демид».

— Ты где? — слышу вместо приветствия.