Неверный

— Почему у меня не получается тебя послать, Ольшанский? — спрашиваю с горечью. Он криво улыбается одним уголком губ и гладит мои руки большими пальцами.

— Потому что я вестник, добрый вестник. Кто ж таких посылает?

Отнимаю руки, подцепляю вилкой кусочек помидора и кладу на индейку.

— Не вижу ни одной доброй вести.

— Ну например, кто тебе сказал, что тебя заменили? — Демид смотрит в упор, вместо ответа пожимаю плечами.

— Разве Лизу не приняли в семью? Рустам утверждает, что он с ней не живет, но есть Руслан, Диана. Рус всегда был хорошим семьянином, уверена, что он любит племянника.

— Это правда, — не спорит Демид, — вот только в семье Айдаровых этой дамочке места так и не нашлось.

— Мне наплевать.

— Не ври, Соня. Мы все прекрасно знаем, где ей самое место. Но Айдаровы не хотят, чтобы Амир рос на помойке. И это тот редкий случай, когда я с ними полностью согласен.

— Что ты так за них топишь, Демид? — непонимающе смотрю на Ольшанского. — Что с тобой случилось?

— Я хочу, чтобы у моей племянницы была семья, — он твердо выдерживает взгляд. — Ты уверена, что она не упрекнет тебя потом, что ты лишила ее отца, братьев и остальной родни?

— Ты сейчас о себе? — решаю, что особо мне уже терять нечего. И чуть не падаю со стула, услышав резкое «Да».

— Я много думал, если бы отец, моя мать и Ясмин повели себя иначе. Чтобы отец остался с матерью или чтобы они с Ясмин рассказали правду своим сыновьям. Отец ведь так меня и не признал, он для меня всего лишь опекун. Я знал правду, а Айдаровы нет. Оба. И в результате этого обмана мы стали врагами.

Мне хочется заткнуть уши, спрятаться, только чтобы не слышать этот сухой, лишенных любых эмоций голос.

Это все ужасно. Все так, как я думала. Вот только почему решение снова должна принимать я?

— Я не знаю, Демид, — говорю совсем тихо, чтобы не разреветься. — Мне нужно подумать.

— Ты спрашивала, почему я не женат, — он откидывается на спинку, и теперь передо мной привычный Демид. — А вот поэтому. Чтобы потом моя жена не могла манипулировать мною посредством ребенка. И чтобы мои дети не стали разменной монетой в чьей-то игре. Для всех будет лучше, если их просто не будет.

Рустам

Зачем я только бросал курить?

Надоело сидеть в машине, и я выхожу размяться. Черт знает, сколько еще этот говнюк будет морочить голову моей Соне.

Можно было бы конечно подловить его возле отеля, но я не хочу, чтобы об этом знала Соня. В конце концов, я ей обещал, что не буду ее преследовать. И обещание свое я держу.

Да, я вынудил ее поехать со мной, но я был уверен, что она возьмет с собой дочку. Уже решил, где их поселю, даже няню начал подыскивать. У Ди спросил, у них есть приходящая почасово. Рус с женой когда вместе куда-то идут, Дамира на няньку оставляют. И на отдых ее с собой берут. Мать у нас по умолчанию занимается Амиром.

Опираюсь о капот, рассматриваю темнеющее небо.

Не думал, что Соня решится надолго оставить дочку, но эта упрямица выторговала право летать к ребенку на выходные. Ни за что бы не поверил, что моя рассудительная покладистая Соня на такое способна.

Оказывается, я совсем ее не знал. Она способна еще и не на такое.

Поэтому я уже больше часа дежурю возле дома Демида, выбешивая собственную охрану. Но я за это и плачу им деньги, так что пусть терпят.

Ловлю себя на мысли, что больше не воспринимаю Ольшанского как соперника. Я и дятла того, Богдана, соперником не считаю, но Демида двигать было бы сложно. Это я признаю.

Наконец, переулок разрезают ксеноновые лучи, и к дому подъезжает автомобиль. Из него выходят охранники, затем показывается братец. Он давно меня увидел и узнал, но этот заносчивый засранец делает вид, будто не отрывается от экрана телефона.

Ладно, это мне надо, а не ему.

— Демид, — зову громко, чтобы не притворился, будто не услышал.

Нехотя поворачивается.

— Ну что еще?

Отталкиваюсь от капота и подхожу ближе.

— Поговорить надо.

— Говори.

— Я хочу знать, насколько у нее серьезно с отцом ее дочери.

Лицо Ольшанского как застывшее, ни одна эмоция не промелькнет.

— А тебе зачем?

Не лучший момент, чтобы посылать Демида, так что пока я держусь.

— Надо, — отвечаю, упрямо стиснув зубы. Тот пожимает плечами, разворачивается к дому, и я сдаюсь.

— Демид, — зову, — я хочу тебя нанять.

— Я не занимаюсь слежкой, — отвечает этот высокомерный говнюк. — Найми детектива, если хочешь.

— Мне нужна помощь, прошу, — с трудом цежу сквозь зубы.

Ольшанский внимательно меня разглядывает, театрально вскидывает брови.

— Ты пришел просить помощи, но ты просишь без уважения. Ты даже ни разу не назвал меня крестным отцом.

— Да пошел ты на хер, клоун, — зло сплевываю на землю. Все-таки послал, не сдержался.

Разворачиваюсь и иду к машине. Настроение полный отстой, жизнь по ходу тоже. Зато Ольшанский наоборот выглядит довольным. Ну, хоть кто-то…

— Айдаров, — окликает меня Демид, и я сначала поддаюсь искушение вернуться, но быстро его подавляю.

Демиду всегда нравилось нас дразнить, и мы ничего не могли поделать, всегда с Русом велись. Но он не унимается.

— Рустам!

Теперь моя очередь медленно оборачиваться с недовольным видом.

— Чего тебе?