Неверный

— Послушай, брат, скажи, чего ты от меня ждешь? — отпиваю обжигающий кофе. — Я не буду изображать радость оттого, что шлюха родила мне сына. Я сто раз предпочел бы, чтобы из двух детей в живых остался наш с Соней сын. За этим я бы точно не плакал. Теперь можешь говорить мне, какое я чудовище. Готов слушать до бесконечности.

Рус сглатывает и кладет руку мне на плечо.

— Прости. Прости, брат, понимаю, что тебя до сих пор кроет.

— Еще как, — отвечаю мрачно. — И знаешь что? Не могу отделаться от мысли, что Демид был для нашего отца вот таким ребенком. Желанным, от любимой женщины. А нас с тобой он только терпел. Теперь судьба решила за это на мне отыграться.

— Почему на тебе? — удивляется Рус.

— Карма, — коротко сплевываю, — такая вот у меня невзгребенная карма.

Карма, которую я заслужил. Потому что у Руса все прекрасно — любимая жена, любимый сын. Он не изменял своей женщине, и в награду она родила ему сына. А я свою предал. Растоптал. Смешал с грязью.

Зачем такому рожать?

— Послушай, брат, твоя боль мне близка и понятна. И твоя тоска по Соне тоже. Но в одном ты неправ. Можно не обращать внимание на Лизу, но игнорировать родного ребенка не получится. Ты можешь как угодно относиться к его матери, но сына ты должен записать на себя. И с Лизой тебе тоже придется общаться. Как минимум обсудить условия совместного воспитания.

— Встречусь, — обещаю брату, — но не сейчас. Когда она вернется домой.

— Разве ты не собираешься забирать ее из роддома? — начинает Рус и осекается.

Мой взгляд красноречивее любых слов. Он не сдается.

— Отправь ей цветы. И подарок выбери, могу дать тебе ссылки…

— Если бы она сделала аборт, я бы завалил ее цветами, — перебиваю брата, — а сейчас нет. Хочешь, отправь сам. И перестань заниматься сводничеством, Рус, если хочешь остаться моим братом. Никакого общения с ней я не планирую. Если Лиза надеется получить содержание, у меня есть свои условия. Никаких соцсетей и выставления личной жизни напоказ. Общение только по делу. Если я решу, что она недостаточно хорошо следит за ребенком, она с ним быстро попрощается. Можешь ты ей это передать, а нет, донесут мои адвокаты.

Смотрю на часы, прощаюсь и выхожу из здания роддома.

Глава 17

Два года шесть месяцев спустя

Соня

— София, где сводка по последним сделкам?

— Все в файлах, Олеся Александровна, — успокаиваю свою руководительницу.

— А визуал? Ты точно все проверила?

— Конечно, — заверяю уверенно, — не волнуйтесь так.

— Как же не волноваться, Глеб Дмитриевич мне голову свернет, если под рукой не окажется нужной цифры.

— Они у вас в подкорку зашиты, — смеюсь, — так что если даже техника откажет, вы без нее справитесь.

— Что ты такое говоришь! — Олеся придирчиво осматривает себя в зеркале. — Техника не может отказать.

Наш финансовый отдел вот уже месяц лихорадит. Компания готовится к масштабной сделке с крупным заказчиком, и наша задача — убедительно доказать, что мы лучшие, и никто кроме нас не справится с поставленной задачей.

Олеся моя непосредственная начальница. Конечно, утверждал меня в должности Каменецкий, наш генеральный. Но работаю я со Славиной, и работаю на полную отдачу.

Как Ольшанский и обещал, его протекция закончилась на том, что меня взяли на испытательный срок. Дальше всего пришлось добиваться самой.

И я работала как проклятая. Брала на себя все больше обязанностей, как будто пряталась за сухими безликими цифрами. У меня было не так много времени до родов, а незаменимых людей, как известно, нет.

Но я должна была ею стать. Убедить. Доказать. Что можно работать дистанционно, показывая не меньшую эффективность чем когда находишься в офисе.

И у меня получилось. По крайней мере, в декрете я продолжала работать, приезжая в офис по мере необходимости. И очень переживала, что когда моя девочка родится, мне придется разрываться между ней и работой.

Но все вышло совсем не так, как я ожидала. Когда мне на грудь положили мою малышку, я почувствовала себя самой счастливой на свете. Гладила крохотные пальчики, мокрые темные волосики, и думала, что никогда никого так не любила.

О том, что я родила, я написала только Анне Анатольевне. Мы все это время поддерживали общение, она стала для меня очень близким человеком. Маме я так ничего и не сказала о дочери. Мы созваниваемся очень редко, и то я звоню с корпоративного телефона, чтобы она не знала моего номера.

Наши разговоры все больше напоминают сводку новостей — сухо и официально. По крайней мере, с ее нынешним мужем у нее все хорошо, и каждый раз когда я заканчиваю разговор, испытываю облегчение.

Стоит ли писать Демиду, долго не могла решить. С одной стороны, он мне очень помог, а с другой после того, как я развелась с Айдаровым, он в моей жизни больше не появлялся.

Не хотелось, чтобы он решил, будто я навязываюсь в родственники. Но не успела я прийти в себя, мне еще в родзале на телефон пришло сообщение:

«Ну и где?»

Не сдержала улыбку, отправила снимок детской ручки с розовым браслетиком и надписью «Дашкова София, девочка». Дата, время, рост и вес.

В ответ сразу же получила: