Неверный

Можно было попытаться разжалобить Каменецкого и уговорить его отпустить меня домой — ну в самом деле, какой с меня толк в ресторане, где я проторчу бесполезным безголосым изваянием. Но нужный момент я уже упустила.

Сейчас что-то говорить о ребенке уже просто опасно. Конечно, при желании Рустам без труда узнает, что у меня есть дочь. Но я надеюсь, что такого желания у него не возникнет, а провоцировать самой даже не подумаю.

— Олеся Александровна, можно я для вида посижу, а потом уеду? — прошу руководительницу.

— Хорошо, — милостиво кивает та, не сводя глаз с Рустама, — помелькай немного перед Каменецким, а через час можешь уезжать.

Но не все происходит так, как хочется. В ресторане, когда я забираюсь за самый дальний столик, меня неожиданно манит к себе Каменецкий.

— София, ты будешь сидеть с нами. Рустама Усмановича очень заинтересовало твое выступление, и мне удобнее, что ты будешь у нас с Олесей под рукой.

В последний момент прикусываю язык, чтобы не вспомнить о дочери. Айдаров стоит спиной в нескольких шагах, но в достаточной близости, чтобы слышать наш разговор.

— Хорошо, Глеб Дмитриевич, я только позвоню и скажу, что задерживаюсь. Я не рассчитывала сегодня на ресторан.

Голова Айдарова непроизвольно дергается, он разворачивается вполоборота, и в до боли знакомом жесте проводит рукой по затылку. Каменецкий кивает, и я отправляюсь в женский туалет.

Набираю няню и слезно умоляю сегодня остаться на вечер. Обещаю двойной тариф, но Полина Львовна и так соглашается.

— Простите, я не предполагала, что мне тоже придется ехать в ресторан, — бормочу в трубку. — Я постараюсь вернуться при первой удобной возможности.

Возвращаюсь в зал ресторана, подхожу к столику и меня окатывает ведром ледяной воды. Каменецкий сидит за столиком напротив Рустама, рядом с ним исполнительный директор и юрист.

С одной стороны от Айдарова расположилась Славина. К слову, у нее уже три пуговицы на блузке расстегнуты. И судя по всему, это решение оказалось удачным, потому что Рустам что-то говорит ей с улыбкой. Но с другой стороны от него стул пустой! И больше свободных мест нет!

Внезапно Айдаров поднимается, оборвав Олесю на полуслове, берет за спинку свободный стул и отодвигает. А затем поднимает на меня глаза.

И у меня с оглушительным треском коротит вся система защиты.

Он всегда так делал, когда мы шли куда-то вместе. А ходили мы часто, Рустам Айдаров любил выгулять свое послушное домашнее приложение.

Вот так же выдвигал стул, ждал, пока я сяду и пододвигал ближе к столу. Обязательно наклонялся и целовал в шею. Или в висок. Или в макушку.

И дома он так делал, хотя нас никто не видел. Конечно, если мы не ели, сидя в обнимку на диване. Но это больше относилось к первому году совместной жизни.

Я избегаю смотреть ему в глаза. Бормочу бестолковые слова благодарности и так трясусь, что намертво вцепляюсь в стол. Вот будет цирк, если я сяду мимо стула!

Но Айдаров с безукоризненной сдержанностью дожидается пока я усядусь, подвигает меня ближе к столу и садится рядом.

Я называла пыткой пять часов переговоров, когда вынуждена была смотреть на него по диагонали через всю длину стола?

Нет. Я просто не понимала, что такое настоящая пытка. Это когда мужское бедро, обтянутое дорогой костюмной тканью, находится в нескольких сантиметрах от моего. И кажется, что там уже выжженная дыра, потому что я даже на расстоянии чувствую его тепло. А когда мы с Рустамом случайно касаемся локтями, готова поклясться, что вижу струящийся над столом дымок.

***

— Вы ничего не едите, София, — слышу возле уха хриплый голос и чуть не роняю из рук нож. Только сейчас понимаю, что передо мной стоит нетронутая тарелка с салатом, а я бездумно перемешиваю игольчатые листья с заправкой из пармезана.

— Да, сегодня Сонечка что-то без аппетита, — с видимым сочувствием поддерживает его Глеб Дмитриевич. Как будто я каждый день на его глазах съедаю не меньше ведра.

— Вам не нравится салат? Заказать что-то другое? Может, креветки? — спрашивает Айдаров. У меня немеют кончики пальцев.

Раньше я обожала креветки, а во время беременности так их объелась, что до сих пор не могу выносить даже одного их вида. Но зачем бывший муж демонстрирует такое внимание? Какое ему вообще дело до моей тарелки?

— Оставьте мою сотрудницу в покое, Рустам Усманович, — вмешивается Славина, — лучше поделитесь вашими планами на завтра. Вы завтра еще будете в городе?

— Да, я хотел бы осмотреть помещения, где вы планируете установить оборудование, — отвечает Рустам, а я через силу начинаю жевать свои салатные листья.

Аппетита ноль. Вкуса не чувствую вообще, хотя этот салат я люблю. Но лучше глотать безвкусную еду, чем привлекать внимание бывшего мужа.

К счастью, разговор вновь перетекает в нужное русло совместного бизнеса. Но у меня появляется новая проблема. Ноги Айдарова. Как минимум одна из них, левая.

Почему-то она все время оказывается под столом возле моей. Брючная ткань цепляет мои щиколотки, и я вздрагиваю будто через меня пропускают электрический ток. Отодвигаю ногу как можно дальше, но я и так уже рискую выставить их прямо в проход.