Неверная

– Нет, – мои брови быстро съезжаются на переносице, – да ты что? Тим крестный папа и дядя. На этом все.

– Ну-ну, – Натка поправила на Мали распашонку, – ты может и слепая, а я все вижу хорошо. Он тебя из своих лап не выпустит.

– Нат, прекрати, – сама начинаю нервничать, – женщина после родов с ребенком на руках, ну какой здесь интерес.

– Ммм, – подруга поджимает губы, – ты прости, Соня. Но мне кажется, Тимофея ничего не смутит.

– Он назвал меня молокозаводом.

– Усыпляет твою бдительность.

– Я ему изменила, у меня ребенок от его брата, – сглатываю чувство вины и нервно тереблю ножку дочки, пока та мирно засыпает на груди.

– Ну, он тебе машину привез, квартиру выбрал, вариант с кредитом нашел самый щадящий. А если бы только намекнула, вообще бы получила ее бесплатно.

– Тим предлагал.

– Ну вот, колесики начинают крутиться, – Натка покачала головой, – его фотограф на выписке папой называл, а Тим даже не дернулся. У вас прямо сопливые семейные фото получаются.

– Черт, – до боли кусаю губу, – я не знаю, что делать.

– Соглашаться, – Натка закатывает глаза, – он же золото, а не мужик. Соня, ты с ним как за каменной стеной будешь. Тим же и ребенка твоего любит, только посмотри на него.

– Держи свой кофе, – Тимофей тихо входит в спальню и ставит кружку для Натки на кофейный столик, – и твой чай, – кивает он мне и залипает на том, как Мали во сне посасывает грудь.

Смотрит с такой нежностью, что внутри все щемит. Противоречивые мысли душат и рвут все внутри. Ведь это все могло быть по-настоящему. Я, Тимофей, наш с ним ребенок. Уже сейчас я вижу, он был бы лучшим в мире отцом. Мы были бы так счастливы.

– Спасибо,  – склоняюсь над дочкой и незаметно смахиваю слезу. Надо собраться.

– Я сейчас кроватку соберу. Ее уже привезли, круглая и розовая, как ты хотела, – Тимофей подходит ближе и трет ладони, – можно подержать?

– Да, – тихонько укладываю ему дочку на руки. Тим держит бережно, расхаживает по комнате и тихонько покачивается, чтобы Мали не проснулась. Такое ощущение, что он инстинктивно все знает. Мне казалось, мужчины по-другому относятся к детям, более настороженно. У них же нет того самого инстинкта. Но у Тимофея все получается идеально.

– Пойду, – Натка уже устала смотреть, как Тим расхаживает с ребенком по комнате, – работы много, если что, звони.

– Пока, – Тим рассеянно кивает ей. А я провожаю подругу до двери и возвращаюсь.

– Я открываю салон в Питере, так что буду бывать у вас чаще, – Тимофей отрывает глаза от Мали и смотрит на меня, отслеживая реакцию.

– Новый салон у нас, – я прохожу к дивану и беру в руки чашку с чаем, втягиваю сладкий запах трав, – рада, что у тебя бизнес идет отлично.

– Дело не в бизнесе, я хочу быть рядом с тобой и Мали. Салон только повод, – Тим жмет плечами.

Вот черт. Прикрываю на секунду глаза и крепче сжимаю кружку, надо что-то ему сказать и срочно. Эту всю недосказанность нужно убрать. Тим же сейчас четко высказался, он хочет быть рядом. А чего я хочу? Я эгоистично хочу его рядом, но как друга. Но это подло, нельзя держать мужчину рядом с собой, без надежды на то, что сможешь ответить на его чувства. Красть чужое время – это преступление.

– Тим, ты заслуживаешь большего, – тихо ставлю кружку на стеклянный столик и в который раз обжигаюсь этим самым милым и ранимым образом для любой женщины – мужчина с ее ребенком на руках, – свою семью, свою женщину, которая будет безумно в тебя влюблена, своего родного ребенка.

– Соня, – его взгляд становится серьезным, – мне всегда была нужна только ты, с самого детства. И  у тебя было так же. Ренат влез между нами, но он так и не смог сделать тебя счастливой. Увез в чужую страну, хотел сломать тебе жизнь и карьеру. Ты же сама убежала от него и о ребенке даже боишься сказать.

– Все не так, Тим, прости, – опускаю глаза, – ты для меня всегда был другом и больше парни меня в этой жизни не интересовали. Только скульптура. Я искренне думала, что то, что я чувствую и есть любовь женщины к мужчине. Но это была дружба и благодарность. Прости. Я так виновата, – не могу сдержать слез, которые начинают катиться по щекам.

– Мне хватит даже этого, – Тимофей присел рядом со мной на диван и погладил сопящую Мали по черным волосикам. Уже сейчас я вижу, что она будет вся в папу. Кареглазая и темненькая, – всегда хватало. А со временем ты его забудешь, и все будет как прежде, – он поднимает на меня свои светлые зеленые глаза с легкой печальной улыбкой в них.

– Тим, – качаю головой.

– Я подожду, а пока мы будем друзьями как когда-то раньше, – он тихонько перекладывает малышку в мои руки, а сам встает, – пойду складывать кроватку, там еще какой-то сумасшедший ночник с проекцией единорогов на потолок.

– С ума сойти, – не могу удержаться я от смешка.

– О да, – Тим застывает в проеме, – жаль, родители Мали не увидят, они бы обрадовались первой внучке.

Перевожу взгляд на дочку и начинаю чувствовать себя преступницей. Будто я украла ее у Рената и у ее бабушки с дедушкой. Я каждый раз говорю себе, что поступаю правильно, но вина не уходит никуда.