Неведомый Памир

Мы оборудовали наблюдательный пункт под навесом большого скального обломка, выбрали себе секторы обзора и погрузились в наблюдения. Но в объективы наших биноклей попадали только мелкие птички, очень редко улары. Из зверей видны были только сурки. Они грелись на солнце или копошились у своих нор, а когда солнце ушло за склоны, один за другим стали исчезать. В сумерках по опустевшей колонии прошел заяц. Несколько раз он для чего-то подпрыгнул, смешно раскидывая лапы, потом приткнулся к траве, занявшись едой. На красноватом фоне заката в сгущавшемся сумраке почти прямо над нами четко обрисовывался силуэт козерога, вернее, его головы с большими рогами. Он смотрел вниз. Потом показался весь и вновь исчез, а вслед за ним спокойно прошли по гребню две козы и козленок. Это было все. Больше мы ничего не увидели.

Ночь прошла спокойно. Мы вдвоем с великим трудом забрались в спальный мешок к потихоньку дремали, то и дело просыпаясь и внимательно прислушиваясь. Мой спутник, молодой альпинист, инженер по специальности, все время опасался чего-то. Видимо, он просто не привык оставаться один на один с ночью и дикой природой и, несмотря на мои протесты, зарядил на ночь ружье: «А вдруг кто-нибудь подойдет?» Легкий шорох осыпающихся камешков, тихий треск проседающего на луже ледка, слабый шум ветра, запутавшегося в скальной расселине, и многие другие звуки, хорошо мне знакомые, казались ему загадочными и не давали спокойно спать.

Когда звезды стали гаснуть, до нас добрался предутренний холод, а к восходу солнца мы замерзли по-настоящему. До восхода, в предрассветных сумерках, не было видно никого, но, только снежный гребень хребта зарделся в первых лучах, на противоположном склоне долины, почти у конца ледника, показалась небольшая группа козерогов. Пощипывая траву, они спокойно скрылись за склоном морены. Улары свистели непрерывно, но почему-то совсем не попадали в поле зрения. Только когда солнце осветило восточные склоны, я заметил одного из них, сидящего на выступе скалы. Вокруг засуетились мелкие птахи. Последними стали выползать из своих нор ленивые сурки. Громадный бородач, появившись со стороны ледника, некоторое время парил низко над склонами. Сурки приветствовали его появление оглушительным свистом и повальным бегством.

В одиннадцать часов, закончив наблюдения, мы обошли лежавшее перед нами пространство, внимательно исследуя все следы. Здесь, на глинистых скатах морен, которые размокают во время редких дождей или при таянии выпавшего снега, отпечатавшийся след затвердевает и сохраняется очень долго. Но следов было мало. Козероги, козероги, волк, опять козероги, небольшой медведь. Невдалеке мы нашли остатки деятельности косолапого - раскопанные корни какого-то растения. Корни были сморщенные, старые, но на удивление мягкие и по вкусу слегка напоминали грецкий орех. Наши геоботаники не смогли сказать мне, что это было за растение, и только позже, в Ленинграде, перечитывая Пржевальского, я наткнулся на упоминание о растении, корни которого съедобны и напоминают по вкусу орехи. Растение это, гусиная лапка, растет и на Памире.

Самка улара отводит опасность...

Обратный путь тоже не дал ничего нового. Только в одном ущелье в низком ивняке у потока мы наткнулись на выводок уларов. Самка, испуганно квохча, побежала вверх по склону, по всем правилам изображая подбитую птицу, а птенцы, у которых сквозь пух проглядывали первые перья, рассыпались по густым кустам.

В час дня мы подошли к слиянию трех истоков, где была назначена встреча. Остальные пришли сюда почти одновременно. Ничего заслуживающего внимания они не сообщили; только в самой восточной долине был встречен старый след барса. Мы запрыгали вниз - по камням, по осыпям, по крутым склонам - обратно в лагерь.

Прочие тоже не теряли времени даром. Ежедневно в течение всего светлого времени суток велись наблюдения в «телескоп», то есть в тридцатикратную стереотрубу, за противоположным берегом озера, вернее, за верхними частями склонов хребта, протянувшегося вдоль берега озера против нашего лагеря. Там, на пологих террасах, покрытых зелеными пятнами лужаек, все время паслись стада козерогов.