Неведомый Памир

Поэтому кэп с Леонидом вышли в первый рейс к устью Мургаба искать подходящее место для базового лагеря. Потом небольшой отряд во главе со Станюковичем отправился в дальний рейс через все озеро в западный его конец, к Ирхтской метеостанции. Когда я, излечившись от своих недугов, прибыл обратно в базовый лагерь на Кокуйбель, там как раз ожидали возвращения Кирилла Владимировича из этой разведки.

Несколько слов о плоте. Он был построен по образу и подобию бессмертного «Кон-Тики», но вместо бальзовых бревен палуба покоилась на двух больших зеленых колбасах. Каждая колбаса представляла собой длинный ряд надутых баллонов от ГАЗ-51, зашитых в брезентовый чехол. Полая сердцевина такого столбика из баллонов была набита надутыми до отказа волейбольными камерами. Весь плот крепился плотными веревками. Он был прочен, спокойно поднимал две тонны груза и при помощи двух подвесных десятисильных моторов «Москва-2» развивал скорость до десяти километров в час. По центру плота в первой его трети укрепили мачту, на которой при попутном ветре разворачивали парус. Впоследствии на этом парусе я под критические и одобрительные возгласы окружающих намалевал мрачный лик голуб-явана, снежного человека, - лик, который рисовало нам наше неуемное воображение.

Мне так не терпелось попасть на легендарный Сарез, что я, не дожидаясь возвращения Станюковича, пошел туда с первой же партией лошадей, доставлявших на Сарез продовольствие и горючее. Вместе со мной шел Саша Мирошниченко. Облезшее под жестоким солнцем лицо его светилось энтузиазмом. Великолепный спортсмен (первый и второй разряды по атлетике, боксу, стрельбе) и любознательный географ, он был одним из лучших работников экспедиции.

Два наших караванщика, почтенные аксакалы, оказались опытными в своем деле людьми. Как выяснилось, они водили караваны еще самого Н. П. Горбунова, возглавлявшего знаменитую Памирскую экспедицию 1928 года. Экспедиция эта положила начало исследованиям, в результате которых были стерты белые пятна на картах Памира и наука получила громадное количество фактов о доселе малоизученной горной стране.

Путь был довольно долгий. Десять километров мы шли вниз по долине, сохранявшей на всем своем протяжении типично памирский облик. Только трава на лугах стала выше и зеленее. Затем у небольшого красивого озерка, где отчаянно беспокоилась пара травников, тропа резко свернула влево, вверх по щели Казанкуля, левого притока Кокуйбели.

Небольшая, ровная, как бы аккуратно вырезанная в скалистых склонах долинка (она действительно была вырезана ледником) круто уходила вверх к перевалу. Вся она была покрыта сочной травой. Здесь суетилось великое множество птиц: большие стаи жемчужных вьюрков, хлопотливые общества горных коноплянок, горихвостки, каменки, завирушки... В воздухе носились скалистые и городские ласточки. Они уже начали лепить свои гнезда на скалах по бортам долины. И всюду меня сопровождал заливистый свист сурков, желтыми столбиками торчавших в долине и на склонах среди скал.

Я старался идти впереди, по возможности дальше от каравана, который распугивал животных. У меня была слабая надежда встретиться в этих давно не посещаемых людьми местах с крупными животными - козерогом, волком, а может, и медведем.

Вскоре далеко впереди я увидел человека, быстро спускавшегося вниз. Кто это, неужели Станюкович? Так и есть! Это был Кирилл Владимирович, собственной персоной. Загоревший до черноты, сильно похудевший и веселый, он спешил с Сареза в базовый лагерь и дальше в Чечекты, где срочно требовалось его присутствие.

- Ну, Альдик, все в порядке, - громко забасил он, - плот на ходу, кэп - молодчина. Это, я вам скажу, да! Сарез у наших ног! Прошли без задоринки. Как вы, очухались? Вполне? Не врете? Ну и отлично. Дуйте в гавань, плот будет там завтра в полдень! Ну, пока! За ветер добычи, за ветер удачи! - Он потряс на прощание поднятым вверх кулаком, и мы разошлись.

Перевал Карабулак представлял собой довольно обширную плоскость с двумя мелководными озерками. Эти озерки оказались буквально набиты ангырами, которые с громкими воплями поднялись при моем появлении. На серой поверхности озер остались только немногие птицы, каждая из которых плыла в окружении десяти - двенадцати маленьких пуховых птенчиков. На озерах в обшей сложности кормилось не менее десяти выводков и с полсотни взрослых птиц. Такого скопления ангыров на столь маленькой площади мне еще видеть не приходилось. Похоже было, что их давно не беспокоили.

Мягкие холмы перевала постепенно переходили в гребни хребта, ограждающего Сарез с севера, а к югу круто вниз уходила ведущая к озеру щель Казанкуля. Начав спуск, я скоро достиг места, где щель делала крутой поворот, огибая громадную отвесную скалу. Под скалой белели две натянутые первой партией палатки - здесь ночевали шедшие на Сарез караваны. Вскоре подошли лошади. До темноты было уже немного времени; пришлось заночевать: оставшиеся впереди шесть километров были для лошадей самыми трудными.