Неукротимый, как море

Впрочем, на «деда» это, похоже, не действовало. Он простоял над подшипником минут десять, ощупывая кожух голой ладонью и прислушиваясь к вибрации. На лице стармеха застыло угрюмое выражение; он повертел леденец во рту, зловеще покачал головой и продолжил обход.

Достигнув дейдвудного сальника, он вдруг присел на корточки и, громко хрустнув конфетой, внимательно уставился на уплотнение. Глаза его задумчиво прищурились.

Из-под сальника сочилась тоненькая струйка, сбегавшая в льяла, и стармех, словно не веря своим глазам, подставил воде палец. Что-то не так, что-то случилось, где-то изменился баланс, уплотнение перестало быть герметичным… Этот незначительный признак — несколько галлонов морской воды — мог быть первым предвестником серьезного повреждения конструкции судна.

Стармех неловко подвинулся на корточках и еще больше пригнулся к гребному валу, пока до вращающегося металла не осталось несколько дюймов. Прикрыв один глаз, он склонил голову набок и задумался: ему просто показалось, что поверхность вала слегка размыта вибрацией, или же это происходит на самом деле? Может, всему виной его взвинченные нервы? Или…

И тут вал замер. Переход был столь резким, что стармех увидел, как крутящий момент передался опорной подушке. Металлические стенки затрещали и пошли волнами от страшной механической нагрузки.

Он отпрянул, а вал тут же возобновил вращение, но только в противоположную сторону. Раздался зудящий гул, быстро превратившийся в вой. Кто-то включил аварийную мощность — это означало, что мостиком завладел сумасшедший. Или самоубийца.

Стармех схватил Диксона за плечо и прокричал ему в ухо:

— Мигом в ЦПУ! Выяснить, что происходит!

Смазчик бросился бегом. На то, чтобы выбраться из длинного узкого прохода, открыть водонепроницаемую дверь и попасть в машину, ему потребуется минут десять да плюс еще столько же на обратный путь.

Стармех решил было последовать за ним, но почему-то не смог оставить вал без присмотра. Он еще раз пригнулся: да, теперь и впрямь видно, что поверхность мелко-мелко дрожит, так что горячечное воображение тут ни при чем. Механик закрыл уши ладонями, чтобы не давил болезненный визг крутящейся полированной массы, но теперь в звук подмешивалась новая нота: скрежет голого металла по металлу. Биения становились все сильнее, выводя машину из баланса. Под ногами дрогнул трюмный настил.

— Господи! Да они сейчас все разнесут! — вскрикнул стармех, отпрыгивая в сторону. Настил под ногами подпрыгивал и трясся, как в ознобе. «Дед» кинулся было к выходу из туннеля, но узкий коридор заходил ходуном, так что пришлось опереться о переборку. Стармеха швыряло из стороны в сторону, словно жука в спичечном коробке, который трясет злой ребенок.

В глуби туннеля трещал громадный литой корпус подшипника; от вибрации мелко стучали зубы в сжатых челюстях, и каждый удар под ногами отдавался в позвоночнике, словно тот попал под отбойный молоток.

Громадный серебристый вал прогнулся и стал скручиваться, вырывая подшипник из опорной станины.

— Выключай! — вопил стармех. — Выключай! — Голос его тонул в скрежете раздираемого металла и стоне механизмов, которые сами себя разносили на куски, будто охваченные самоубийственным порывом.

Кожух коренного подшипника взорвался, вал ударил в переборку и прорвал ее, как промокашку.

Полированный ствол напоминал толстый кнут или змею, разящую направо и налево. Стармех вжался спиной в стену туннеля, прикрывая голову и уши, которые уже не могли выдерживать жуткий грохот.

От кожуха подшипника отлетел кусок горячего металла и ударил стармеха в лицо, раскроив губу до костей, размозжив носовые хрящи и выбив передние зубы. «Дед» рухнул ничком и угодил под неистово бьющийся вал, который хищно накинулся на тело, расплющивая, размалывая, раскатывая его по опорной подушке. На бледно-серые стены брызнула кровь.

Наконец гребной вал треснул — в том месте, где произошел перегрев и ослаб металл. Несбалансированный вес вращающегося винта вырвал отломленный кусок из дейдвудного сальника с такой легкостью, словно это был гнилой зуб.

Море хлынуло внутрь, мгновенно заполнив туннель вплоть до переборки машинного отделения, — а тем временем громадный глянцевито-бронзовый винт вместе с обрубком бывшего гребного вала общим весом сто пятьдесят тонн стремительно падал в пучину, чтобы на четыре сажени зарыться в мягкий донный ил, не оставив никакого следа.

Освободившись от невыносимой пытки, которую причинял ему поврежденный вал, «Золотой рассвет» затих. В трюме и на палубах воцарилась тишина, а тяжелый корпус продолжал мерно двигаться, теряя скорость лишь от сопротивления воды.

Саманта пережила тошнотворное мгновение, ясно осознав, что поставила своих коллег в смертельно опасную ситуацию. Она оглянулась и посмотрела на «Золотой рассвет»: танкер надвигался, не снижая темпа. Возможно, впрочем, что они слегка сменили курс, потому что сейчас форштевень судна не был направлен точно в борт «Ловкача», но вот скорость…