Неукротимый граф

Да, Оуэн изучил все аргументы за и против нового билля и узнал примерную сумму, которую принц-регент рассчитывал выручить за счет повышения въездной платы. И теперь у него сложилось твердое мнение об этом законе. Оуэну становилось не по себе при мысли о том, что еще многие больные дети не получат помощи лишь потому, что принц хотел набить себе карманы. Он уже открыл было рот, чтобы высказать все это герцогу, – но так и не заговорил, господи, да что с ним такое? Он же не член парламента, а никчемный бездельник. Да-да, гуляка и распутник, способный лишь пить да играть. Разве отец не повторял это с завидной регулярностью? «Оуэн, не подведи меня, – сказал он недавно. – Хотя бы на этот раз». Судя по всему, отец считал его способным лишь на то, чтобы очаровывать женщин. Но сейчас у него не получалось даже это.

Он перевел взгляд на Лавинию, закатившую глаза со скучающим видом. Очевидно, повышение въездной платы интересовало ее еще меньше, чем права женщин.

Снова посмотрев на герцога, Оуэн наконец ответил:

– Я не думал об этом, ваша светлость.

Лавиния насмешливо фыркнула, и Оуэн невольно вздохнул. Черт возьми, а чего она от него ожидала? Ему вдруг захотелось встать из-за стола… и немедленно выйти из этого дома. Да-да, прямо сейчас.

Поднявшись из-за стола, Оуэн проговорил:

– Прошу прощения, ваша светлость, леди Лавиния… – Он взял свой бокал, только что заботливо наполненный лакеем, и положил на стол салфетку. – Видите ли, мне нужно немного подышать…

Лавиния в изумлении раскрыла рот – очевидно, никак не ожидала, что кто-то решится покинуть комнату в ее присутствии. Но герцог с герцогиней утвердительно кивнули.

Поспешно покинув столовую, Оуэн вышел в коридор и направился в заднюю часть дома, где, как он знал, находился выход на террасу.

Минуту спустя Оуэн выбрался наружу. Одним глотком осушив свой бокал, он поставил его на балюстраду и вышел в сад. Вечер сегодня выдался ужасно долгим и неприятным. А отсутствие за столом Александры лишь усугубляло положение.

Алекс… Почему он постоянно думал о ней? Проклятье! Оуэн со вздохом взъерошил пятерней волосы – как будто хотел таким образом избавиться от мыслей об Алекс.

– Что вы здесь делаете? – послышался вдруг… ее голос. Неужели она материализовалась из его мыслей?

Оуэн заморгал и прищурился, пытаясь разглядеть что-либо за близлежащей изгородью. Через несколько секунд из темноты действительно вышла Алекс. Она была в халате и в домашних туфлях. И крутила в пальцах фиалку. Волосы девушки были распущены, и Оуэна охватил такой мощный прилив вожделения, что он едва не застонал.

– Алекс?.. – прошептал он, опасаясь, что перед ним – всего лишь плод его воображения, который мгновенно исчезнет, если он заговорит слишком громко.

– Но вы не должны здесь находиться. Или я… не должна. В любом случае вы не должны видеть меня в таком виде.

– А мне нравится ваш наряд. – Оуэн указал на халат Александры.

Девушка поплотнее запахнула его полы и очаровательно покраснела.

– Как ваша мигрень? – спросил Оуэн, облокотившись о ствол ближайшего дерева. Его ноздри наполнил знакомый аромат клубники, и ему ужасно захотелось заключить девушку в объятия.

– А как ваш обед? – Она кивнула в сторону дома.

– Мучительно скучно, – с улыбкой ответил Оуэн.

На губах девушки заиграла ответная улыбка.

– Что, так плохо? – спросила она.

– Даже хуже, чем просто плохо.

Алекс прошла мимо Оуэна и тихо сказала:

– Мне нужно побыстрее зайти в дом, пока кто-нибудь нас не увидел…

– Подождите. – Оуэн взял девушку за руку. – Когда мы встретились в трущобах, вы сказали, что у меня есть… некая возможность, о которой я предпочитаю не думать. Что вы имели в виду?

Рывком высвободив руку, Александра проговорила:

– Это не имеет никакого значения.

– Нет, имеет. Для меня – имеет.

Алекс вздохнула.

– Я всего лишь хотела сказать, что вы – будущий граф, представитель высших слоев общества. У вас в руках столько власти… А вы даже не пытаетесь ею воспользоваться. Сейчас вы могли бы занять место в палате общин, а через некоторое время – в палате лордов. Вы могли бы защищать интересы бедняков и попросить у парламента деньги для приютов. С вашими связями и известностью, Оуэн, вы могли бы сделать гораздо больше, чем я, неужели не понимаете?

Оуэн внимательно посмотрел на стоявшую перед ним девушку, потом проговорил:

– Вы уважаете меня, Алекс?

Александра судорожно сглотнула и отвела взгляд.

– Что вы имеете в виду?

– Вы слышали. Скажите, вы меня уважаете?

– Не знаю, почему вы об этом спрашиваете и почему вам так важно знать мое мнение.

– Я спрашиваю, потому что мне действительно важно знать, что вы обо мне думаете.

– Но почему? Какое это для вас имеет значение?

– Я пытался понять это на протяжении нескольких дней и вот наконец понял. Так что же вы обо мне думаете, Алекс? Считаете ли меня гулякой и бездельником, вознамерившимся набить карманы приданым вашей сестры? А может, даже считаете негодяем, который заботится только о собственном благополучии?

– Таким вы себя считаете? – тихо спросила Алекс, и Оуэн заметил, что в ее карих глазах блеснули слезы.

– Я такой и есть. – Он пожал плечами.