Нет у любви бесследно сгинуть права...

Да, милый мой, но многим суждено
Ее вблизи увидеть слишком рано
И слишком долго, слишком близко знать!
Но счастлив тот, кто чуждый брег покинет,
Пока еще он полон новизны;
Кто не допьет до пресыщенья кубок
И не увидит, как цветок увял.
Да! Потому мои объятья сладки,
Что я тебе не больше, чем сестра;
Что ты еще не разгадал загадки!
Твою любовь не может омрачить
Действительность с тоскливой серой прозой;
Я для тебя останусь только грезой,
И я всегда явлюсь твоим глазам,
Как будто бы с небес к тебе слетая,
Сиянием без тени залитая,
Как в первый раз, как в первый раз, всегда.

Жофруа

Принцесса здесь! Прощай, моя принцесса!

СТЕНДАЛЬ

Перевод М. Левберг и П. Губера

Из книги «О ЛЮБВИ»

ПРОВАНС В XII ВЕКЕ

Я приведу в переводе один рассказ из провансальских рукописей; случай, который в нем излагается, произошел около 1180 года, а рассказ был написан около 1250 года.

Монсеньер Раймонд Русильонский был, как вы знаете, доблестный барон и имел женою мадонну Маргариту, прекраснейшую из женщин, каких только знали в те времена, одаренную всеми прекрасными качествами, добродетелями и учтивостью. И вот случилось, что Гильем да Кабестань, сын бедного рыцаря из замка Ка-бестань, прибыл ко двору монсеньера Раймонда Русильонского, предстал перед ним и спросил, не угодно ли ему, чтобы он сделался пажом при его дворе. Монсеньер Раймонд, видя, что Гильем красив и привлекателен, сказал, что он будет желанным гостем, и предложил ему остаться при дворе. Итак, Гильем остался и так учтиво вел себя, что все от мала до велика его полюбили. И он сумел так отличиться, что монсеньер Раймонд пожелал, чтобы он стал пажом мадонны Маргариты, жены его. Так и было сделано. После этого Гильем постарался отличиться еще больше и словами и делами. Но, как обычно бывает в любовных делах, случилось, что любовь пожелала овладеть мадонной Маргаритой и воспламенила ее мысли. Так угодны были ей поступки Гильема, и слова его, и повадки, что однажды она не могла удержаться и сказала: «Вот что, Гильем, скажи: если бы какая-нибудь женщина сделала вид, что любит тебя, осмелился бы ты полюбить ее?» Гильем, который сообразил, в чем дело, ответил ей вполне откровенно: «Да, конечно, госпожа моя, только бы видимость эта была правдивой», — «Клянусь святым Иоанном, — сказала дама, — ты хорошо ответил, как подобает храброму мужчине; но теперь я хочу тебя испытать, сможешь ли ты познать и уразуметь на деле, какая видимость бывает правдива, а какая нет».

Когда Гильем услышал эти слова, он ответил: «Госпожа моя, пусть будет так, как вам угодно».

Он стал задумываться, и любовь тотчас же повела против него войну. И мысли, которые любовь посылает своим слугам, проникли в самую глубину его сердца, и с того времени сделался он слугою любви и стал сочинять маленькие стихотворения, приятные и веселые, и песни, служащие для пляски, и песни, служащие для приятного пения[14], что всем весьма нравилось, а больше всего той, для которой он пел. И вот любовь, которая дарит своим слугам, когда ей заблагорассудится, должную награду, пожелала наградить Гильема. И начала она донимать даму любовными мечтаниями и размышлениями так сильно, что та не знала отдыха ни днем, ни ночью и все время думала о доблести и достоинствах, которые в таком изобилии находились и обитали в Гильеме.