Вспомнив о машине; стоявшей неподалеку, я убедился, что ее там уже нет. Потом у меня возникло такое чувство, будто я чего-то лишился, и только минуты через две я понял, что утратил свой пистолет стоимостью в семьдесят четыре доллара.
Дом Каделла был импозантным строением из белых брусков и лакированного дерева, ярко блестевшего на солнце. Он стоял, защищенный от ветра, у подножия невысокого холма. Солидная изгородь окаймляла с обеих сторон подъездную дорогу. Под громадной шиферной крышей располагались большие шва с задернутыми занавесками.
Я пересек выложенное платками патио в нажал на кнопку звонка. Я уже собрался уходить, когда послышались шаги и широко распахнулась дверь. На пороге стоял мужчина моего роста, с вьющимися волосами и холодными, синими, как небо, глазами.
— Послушайте, старина,— мрачно заметил он, — вы чуть не сломали звонок.
— Мистер Каделл?
— Нет, мистер Каделл развлекается на Ривьере,— объяснил он.
Голова моя еще болела, а его глупые слова действовали мне на нервы. Я медленно осмотрел его с головы до ног. На нем были темно-синие полотняные туфли с толстыми каучуковыми подошвами. Темно-синяя расстегнутая рубашка покрывала верхнюю часть тела тренированного спортсмена. Узкие голубые брюки обтягивали его стройные бедра. Голубой мальчик выглядел весьма привлекательно.
-— Тогда со страховкой придется еще подождать,— сказал я и сделал вид, будто ухожу.
Блеснули его белые зубы.
— Минутку, старина. Вы пришли по поводу страховки?
— По поводу страхования жизни жены Каделла... кроме всего прочего.
Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась, теперь ее сменила озабоченная мина.
— Да, конечно, страхование Денизы! Проходите, пожалуйста, мистер...
— Зачем? Я хотел побеседовать с Каделлом, а не с его слугой.
Голубые глаза потемнели, а лицо помрачнело.
— Вы что, не понимаете шуток, человече?
— На такой жаре не понимаю. Вы Каделл?
— А как вы думали?
— Моя фамилия Камерон. Войдемте внутрь?
От него пахло спиртным.
— Может, отправимся прямо в бар? — предложил он.
Бар занимал громадное помещение. Верх стойки из тяжелого, до блеска отполированного красного дерева покрывал твердый белый пластик. За стойкой находилось множество полок с рядами бокалов и смешной формы бутылок с разноцветными этикетками. Из того же дерева были сделаны восемь табуреток с белыми кожаными сиденьями. На другой стороне располагался уголок с двумя маленькими столами. Показав на бутылку, которую он открыл, я сказал:
— Для меня не нужно.
— Немного не повредит. Вы действительно не хотите?
Я покачал головой и содрогнулся.
— Что с вами? Головная боль? — продолжал он.
— Меня треснули по затылку.
Он недоуменно посмотрел на меня.
— Сковородкой, — пояснил я.
Нахмурившись, он налил бокал «Бурбона».
— Хотя я пе совсем вас понял, но это дьявольски смешная шутка, — Он отставил бокал, выпив половину содержимого. — Из вашего визита я могу заключить, что парни наконец решили выплатить деньги?
— Я пришел, чтобы задать вам несколько вопросов, мистер Каделл.
— Разве я еще недостаточно отвечал?— Каделл оперся локтями на стойку и нагнулся ко мне.— Мне следовало сразу начать скандалить, как только Фридман вмешался в мои дела и стал добиваться задержки выплаты.
Я покачал головой.
— Должен заявить вам, — продолжал он, — что я собираюсь протестовать. Имею полное право! Некоторые вообразили, что я могу быть причастен к смерти жены.
— Вы должны признать, что обстоятельства сложились довольно необычные.
— Верно; И вы считаете, что я обязан покорно дожидаться конца следствия и не требовать выплаты страховки заранее?
— А вы не согласны?
— Послушайте, мой друг,— сказал Каделл и снова нагнулся ко мне,— и Фридман, и ваша страховая компания отлично знали, что я непричастен к гибели Денизы. Какая мне от нее польза?
— Страховка.
— Будь они прокляты, эти деньги! Моя жена стоила гораздо дороже. .
Он поднял бокал, со злостью осушил его и механически потянулся за бутылкой.
— Ваша жена завещала большую часть своего состояния матери и разным благотворительным организациям.
— Ну и что из того? Вы, дорогой мой,— продолжал он сдавленным голосом,— вероятно, не догадываетесь, что в нашем браке было нечто более ценное, чем деньги. Я любил свою жену. Прежде всего, я любил Денизу,— повторил он почти шепотом.— Но вам этого не понять. Ни один человек не разбирался в наших с ней отношениях.
— Прекратите, — тихо сказал я. — Вы не на съемочной площадке.
Каделл крепко сжал в руке бутылку и покраснел.
— Это совсем не смешно, Камерон.
— То же самое говорил и Крис Голдинг,— хмыкнул я. — Или наоборот? Я точно не помню.
Он налил себе изрядную порцию виски.
— Кто он —- этот Голдинг?
— Парень, у которого куча денег. Он имеет дело со счастьем. Вы его, вероятно, не знаете.
— Нет, не знаю. Но я чувствую, что вы городите чепуху. Вы ведь говорили, что вас ударили по голове? Возможно, теперь у вас не все дома?
— Не исключено,— ухмыльнулся я.— Я никак не могу избавиться от мысли, что вы не так уж дорожили женой. А может, она собиралась развестись с вами?
— Вы просто перепились. Никто из нас не думал о разводе.
— И вы ей не изменяли?