Я перелистал дневник, просмотрев те места, где упоминались имена Веры Ралей, Арлены Тревис, Каделла и Денизы Данцер. Ничего интересного я не обнаружил. Фридман умолчал о многих существенных вещах. Я положил тетрадь на письменный стол.
— Что же мне делать с дневником? — спросил Аллан.
— Сожгите его, — посоветовал я и встал.
— Что?!
— Если вас беспокоит его содержание, то сожгите его.,
— А если узнают, что он пропал?
— Как узнают? — удивился я. — Кому еще известно, что он вел дневник?
— Понятия не имею. Я сам ничего не подозревал.
— У вас есть ключ от дома Фридмана?
— Да, я сделал себе новый. Но как поступить с дневником?
— Я уже сказал. Не дадите ли вы мне ключ на несколько часов?
Он неуклюже поднялся, пошарил в карманах и наконец вынул кольцо с ключами.^
— Вот, самый большой. Снимите его, пожалуйста.
Я освободил ключ из связки и вернул ему остальные.
Он спросил:
— Разве вы собираетесь еще раз осматривать дом?
— Не знаю,— ответил я.— Но он расположен по дороге к Каделлу, куда я сейчас отправляюсь. Возможно, мне стоит еще немного там пошарить;
Ворота перед домом № 36 на Шорлайн-драйв были закрыты; я бросил автомобиль на улице. Метрах в двадцати стояла другая машина. Я не сумел разглядеть, сидел ли в ней кто-нибудь. Открыв ворота, я зашагал к крыльцу. В жарких лучах солнца дом казался одиноким и покинутым. Я открыл дверь и вошел в просторный холл. Здесь царили полутьма и мертвая тишина, но только несколько секунд. Потом из студии Фридмана донесся приглушенный крик и что-то упало на пол. Я постоял, не шевелясь и прислушиваясь, затем подкрался к правой двери и опять различил тихий шум. Он быстро стих. Я выхватил пистолет из кобуры и медленно повернул дверную ручку.
Высокий сводчатый коридор устилал ковер, приглушающий шаги, и я осторожно добрался до двойной стеклянной двери студии. Там я постоял немного. Сначала ничего не было слышно, потом опять раздалось тихое шуршание, словно кто-то двигался в комнате. Я открыл дверь и вошел внутрь.
Сидя на приставной лестнице у книжных полок, она обернулась и с ужасом посмотрела на меня. Книга вывалилась из ее рук и упала на пол. Не успел я вымолвить слова, как она вцепилась пальцами в свои короткие каштановые волосы и пронзительно завизжала.
— Успокойтесь,— сказал я.— Никто вам ничего не сделает. Спуститесь вниз и объясните мне, что вы ищете.
Она уставилась на меня широко открытыми глазами.
— Спуститесь вниз, Арлена.
— Что вы хотите?
— Возможно, того же, что и вы. Ну, спускайтесь же!
Она слезла на одну ступеньку ниже и замерла.
— Ваш пистолет...
Я усмехнулся и убрал его в кобуру. На предпоследней ступеньке она снова остановилась и стала нащупывать ногой последнюю. Внезапно она вскрикнула и соскочила на пол.
Я бросился к ней, чтобы поддержать, но в эту минуту страшный удар обрушился на мою голову. Я попытался обернуться, но все померкло перед моими глазами.
Темнота, казалось, тянулась вечность, но я почувствовал, как кто-то нагнулся ко мне. Я ничего не видел, а только ощущал, ибо не мог открыть глаза. Инстинктивно я протянул руку, и мои пальцы коснулись ткани. Тот, кто склонился надо мной, оттолкнул мою руку.
Любая боль когда-нибудь проходит. Я неподвижно лежал на ковре и ждал, когда утихнет боль в затылке. Комната начинала раскачиваться, когда я пытался подняться. Я не решался дотронуться до головы, боясь обнаружить там дыру, из которой вываливались мои мозги. Наконец я собрался с силами и встал. Комната зашаталась, и я почувствовал горечь в пересохшем рту. Я дотащился до тех книжных полок, что на самом деле были дверцей, за которой Фридман прятал спиртное.
Выпив изрядную порцию виски, я вернулся к тому месту, где лежал. Там валялась тяжелая медная сковородка, какие обычно висят на кухонных стенах. А теперь от нее на моей голове вздулась шишка. Я подумал, что, возможно, кто-то еще находится в доме. Прошло минут двадцать с тех пор, когда я с излишней уверенностью и с пистолетом в руке вошел в эту комнату.
Я быстро огляделся и отправился к двери на улицу.