Нет сигнала

Только сегодня, наблюдая за работой сестры, ее реакциями, слушая ворчание Матвея, он вдруг понял, что истосковался по нормальному человеческому общению без делового тона и холода металла. Последние десять лет он имел дело только с роботами, даже Нину видел вживую не чаще раза в год и звонил ей нечасто, почти всегда по делу, правда напоминал, что она ему может звонить когда угодно, что бы ни случилось. Она и без напоминаний это знала, но все равно не звонила, увлекалась делами, как и он, но она была среди людей, а не камней, машин, программ и камер. Даже на телестудии Новиков не чувствовал себя человеком. Люди в его присутствии подбирались, замирали, следили за своими словами, если вообще находили силы на их произнесение. Его это утомляло. Денисовы, к счастью, были настоящими. Даже Миша искренне выражал свой восторг и не вытягивался в струнку, хоть и дергался от грубости брата. Ему явно просто не хотелось грубить, но что именно он думает, Новиков так и не понял, решив разобраться с этим потом. В конце концов, больше нет надобности защищаться, и если он погибнет, ничего не рухнет, так почему бы не дать себе право немного пожить?

Прикладывая ладонь к сканеру, он думал о том, что дед желал для него другой жизни, но тут же вспоминал о человечестве и поднял голову, позволяя едва заметному лучу заглянуть в собственный глаз.

Первая дверь открылась. На второй была надпись, оставленная маркером на металле: «У всего своя цена». Ее вывел сам Новиков в тот день, когда родителей не стало, просто чтобы не забывать, что от него отныне зависит, будет ли их гибель ненапрасной.

Вторая дверь открывалась кодом. Зато за ней была лаборатория. Положив на один из столов кейс, он шагнул к другой двери.

На мониторе рядом с ней было изображение с коридора. Разговор братьев ему показался неприятным. Впервые за долгие годы он пожалел, что не убрал со стены старые фотографии, но заставил себя улыбнуться.

– У меня есть причины, – сказал он, понимая, что эти слова предназначены не только для людей по ту сторону, но и для самого себя.

Открыв дверь, он улыбался почти надменно, словно царь в своих владениях:

– Заходите. Готов поспорить, вы уже догадались, где находитесь.

– Здесь был создан энергометр? – предположил Матвей, неловко скрещивая руки на груди.

– Модель, которая сейчас в ходу, – да, несколько моделей до нее – тоже, но первый был создан задолго до строительства этого здания, – спокойно сказал Новиков, закрывая за братьями дверь и жестом приглашая их в глубь лаборатории. – У меня тут настоящий музей, надеюсь, вы знаете историю создания?

– В общих чертах, – неохотно ответил Матвей.

– Есть версия, что это был способ вашего деда охмурить вашу бабулю, – вставил Миша, осматриваясь, а потом испуганно посмотрел на Новикова, осознав, что ляпнул.

– В некотором смысле так оно и было, – заключил Новиков, подходя к закрытому стеллажу, – хотя звучит, конечно, не очень, но факт остается фактом: Борис Новиков ушел в проект разработки медицинской техники только потому, что в центре работала Анна Вергман, которую он решил покорить любой ценой. Бабушка любила рассказывать про этот период Нине, ну и мне заодно перепадало историй о том, как она отвергла деда, а тот взял и пришел работать с ней под одной крышей.

Он открыл замок стеллажа, приложив к маленькому сканеру указательный палец, и достал маленькое устройство с монитором старого образца. Черный аппарат размером со спичечный коробок лег Новикову в руку.

– Вот он, первый энергометр, его задача была очень проста: определять индекс скорости крови, чтобы избавить врачей от надобности делать расчеты или пользоваться аппаратами УЗИ. В то время скорость крови определяли с помощью эффекта Доплера. Ультразвуковая волна из-за тока крови изменялась, возвращалась уже другой, и по ее изменениям специальные программы производили расчеты. Ультразвуковые исследования всегда были дешевыми, потому применялись активно, но само исследование выходило хлопотным, а аппарат громоздким. В карман его точно не спрячешь. Потому и была задача создать что-то маленькое и дешевое. Физики во главе с моим дедом не стали изобретать велосипед, а просто взяли принцип работы ультразвукового счетчика и приспособили его к кровотоку.

Новиков перевернул прибор и открыл отсек, где стояли древние пальчиковые батарейки. Почти смеясь, он показал их Денисовым и поставил на место.

– Он все еще работает, между прочим. Вся генерируемая энергия заряжала батарейки, потому их активности хватало на несколько тысяч измерений, что, в сущности, и требовалось. Чистой воды энергометр, но потрогать не дам, я в этом смысле страшный собственник.

Довольный собственной шуткой, Новиков вернул аппарат на место и достал другой, больше и выше, едва поместившийся у него в ладони.