Нет права жить, нет права умирать

– А где моё спасибо? – он скорчил вновь такое жалобное лицо, что я не смогла удержаться от смеха.

– Спасибо тебе, Королёв, друг ты мой.

– Так не пойдёт. Принимаю благодарность в виде поцелуя.

– Никита, мы же договорились с тобой.

Но он не слушал мои возмущения, а придвинул свой стул ближе ко мне, неприятно скрипнув по плитке его металлическими ножками.

– Один дружеский поцелуй – и я от тебя отстану навсегда. Конечно, если ты сама не передумаешь.

Чего он добивался? Мне он не был неприятен. В конце-то концов, всего один поцелуй. Дружеский, уточнила я про себя. Я его пожалела, глядя на его расстроенное лицо.

– Ладно. Один. Но если ты хоть раз ещё потребуешь от меня поцелуев, то…

– То, – он приблизил своё лицо, дотронувшись до моих губ, – я больше никогда никогда не стану к тебе приставать.

– Чего?

А он не слушая возмущений обнаглел, и, зажав меня рукой, влез своим языком дальше в рот, и принялся медленно водить им. Я не могла вырвать голову, ведь за мной находилась стена. Ощущение не стало чем-то противным. Просто безразличное, ведь я не испытывала к нему никакого влечения. Да и до моего ночного кошмарика ему было по сноровке ой как далеко. Но я не испытывала страха, и это нравилось мне. Впервые я нормально отнеслась к тому, что кто-то целует меня, поэтому даже ответила ему тем же, желая удовлетворить его любопытство, и быстрее от него отвязаться.

– Один только. Ты мне обещал, Королёв, – сказала я, чуть запыхавшись, и попыталась отодвинуться от него дальше, – иначе я никогда больше не стану с тобой разговаривать. Это уже не дружеский поцелуй, а браслетами меня ты не купишь.

– Конечно, мы же договорились, – он вдруг ехидно улыбнулся мне.

Тогда я уже могла ожидать от него чего угодно. Но не того, что последовало за этим никому не нужным поцелуем. Двери кафетерия резко открылись, и оттуда вдруг завалилась гоп-компания. Каткова со свое неразлучной подругой, в похожих новеньких блестящих курточках. А следом противный Маркин. И куда бы они направились? Конечно же к нам. Они громко хохотали, глядя на нас, и я поняла, что они видели всё то, что происходило внутри. Но хуже всего было другое: когда я перевела яростный взгляд на Никиту, то увидела, что он как-то загадочно улыбается, еле сдерживая свой смех.

– Королёв, ты знал, что они здесь будут, да? Отвечай! – я подскочила, перевернув случайно стул. Работница кафетерия злобно уставилась на меня при этом, но мне было всё равно.

– Конечно он знал, да, Никита? Держи, твой выигрыш, – Лера рассмеялась прямо мне в лицо, а Никита с гордым безразличным видом принял из её рук пачку купюр и начал их пересчитывать.

– Ну ты и сволочь, Королёв, – прошипела я. – А ещё другом назывался.

– Он на тебя поспорил, дура. Поспорил с Маркиным и мной, что сможет пригласить на свидание и поцеловать взасос самую нелюдимую девочку, то есть тебя. Ты сама виновата, корчила из себя недотрогу, – Настя рассмеялась, и мне вдруг прояснилась вся та дурацкая ситуация, в которую я попала. Не было никакой дружбы, не было никаких чувств. Всё это лишь розыгрыш! Какой же я была наивной, поверила в то, что в этом городе, в этом мире есть хоть один нормальный человек.

– И на сколько поспорил? – я сделала безразличный вид.

– На пять штук. Рублей, разумеется, – Маркин заржал, хлопнув по спине своего приятеля, который уже и не смотрел на меня. ещё бы, выиграл спор за мой счёт.

– Как мы тебя развели! А Никитка вообще на высоте! Думала, он действительно влюбился в такую серую мышь, как ты? Мастерски сыграл свою роль! Респект тебе, Королёв! Минута в минуту! Ещё немного – и бабло пришлось бы отдавать тебе, – Маркин вновь рассмеялся, а смех поддержали Лера с Настей, присаживаясь к нему за столик. – А она действительно в тебе успела влюбиться?

Он ещё и это наплести успел. Стало тошно и противно от одного его вида. Никогда у нас речь не шла про любовь. Он отлично знал, как я отношусь к нему. Но, видимо, для полноты эффекта он приплёл и это, и теперь упивался своей победой и поднятием репутации в глазах ненавистных мне людей.

– Значит, пять тысяч для тебя цена дружбы? Грош тебе цена самому, – я сняла браслет и швырнула ему прямо в чашку, в которой ещё было кофе. – Пошёл ты! – Потом мой взгляд упал на цветы, что одиноко лежали на краю стола. Я хотела было зашвырнуть ими в Леру, что не могла никак уняться, но потом просто взяла и сбросила их со стола. Они упали прямо под ноги Катковой, которая брезгливо переступила отпавшие от них лепестки.

Я не стала больше разговаривать с ними. Взяла свою куртку и вышла. И так всё было предельно понятно. Я не злилась на него, потому, что все они одинаковые, люди, окружающие меня. Я злилась лишь на себя, что ослабила свою бдительность. И получила результат. Я ненавидела себя за то, что волею судьбы стала не такой, как все. Не такой, как они. Всё вдруг стало безразлично и сумрачно. Ничего не хотелось, лишь уйти от этой реальности. Уйти навсегда. Какая-то горечь на душе…