Читаем Нет ничего невозможного. Путь к вершине полностью

Двадцать первого августа я почувствовал, что состояние горы пришло в равновесие с моим собственным. Уже несколько дней не было ни дождя, ни снега, камень просох, было жарко; я знал, что после девяти восхождений за две предыдущие недели отлично изучил маршрут и полностью подготовлен, физически и ментально. Я дождался второй половины дня, чтобы не подниматься, пока на горе другие люди, и чтобы солнце растопило лед, образовавшийся за ночь, и сцепление с камнем стало лучше. Когда колокола пробили три часа дня, я вышел из тени палаточного лагеря и выполнил все движения, необходимые, чтобы подняться на вершину и спуститься, за два часа пятьдесят две минуты, как и планировал[22].

К сожалению, я не могу сказать то же самое о других вершинах, которые покорил с той же идеей быстрого восхождения. Я ни разу не готовился так тщательно и с такой самоотдачей. Да, я всегда стараюсь делать все наилучшим образом, дождавшись хороших условий, но не бываю достаточно терпелив, чтобы выждать еще несколько дней, когда условия стали бы идеальными. Я больше никогда так долго не работал над маршрутом, чтобы сделать его своим, никогда не дожидался стопроцентной физической и ментальной формы. Конечно, это не значит, что я по умолчанию не ощущаю никакой гордости. На Маттерхорне я научился использовать инструменты, необходимые, чтобы покорить пик с максимальной скоростью, какую дадут мои способности. На других восхождениях я не хотел терять столько времени на подготовку или заниматься такой же детальной проработкой. Я научился подниматься в спешке и в плохую погоду, как при восхождении на Денали, без поддержки, в дни, когда из-за плохого самочувствия мне приходилось преодолевать самого себя, чтобы узнать, до какой степени я могу управлять своим телом, когда оно решило взбунтоваться.

Я слишком нетерпелив. Не знаю, преимущество ли это. Я восхищаюсь теми, кто кропотливо прорабатывает мельчайшие детали, но меня не удовлетворит ни один блестящий рекорд или красивая победа, если на подготовку придется потратить год, не делая ничего больше. Например, две идеальные недели я провел в июле 2015 года. Тогда я начал с первого экстремального лыжного спуска по Мон-Моди; продолжил движением нон-стоп по Гранд-Жорасу в течение пары дней; после этого поучаствовал в гонке на вертикальный километр в Шамони, воспользовался ночью для фотосьемки со спонсором и, когда наступило утро, поехал помогать Карлу Эглоффу, который намеревался побить рекорд скорости восхождения на Монблан — рекорд, за пару лет до этого поставленный мной и Матео Жакему. Предполагалось, что мы с хорошим ритмом вместе пробежим по знакомым мне дорогам, обходя препятствия, поднявшись на один-два километра, а затем я отстану, а он уйдет вперед. Но поскольку с самого начала я отлично себя чувствовал, мы вместе поднялись до вершины. Из-за того, что снег был не в лучшем состоянии, а Карл плоховато себя чувствовал наверху, мы поднялись и спустились чуть больше чем за пять с половиной часов. В тот же вечер мы с Эмели улетели в США, где сначала пробежали забег Mount Marathon на Аляске[23], а через пять дней — Hardrock 100 в Колорадо[24].

Я никогда не променял бы это разнообразие на возможность выполнить какое-то восхождение или пробежать какой-то забег еще быстрее, если бы для этого нужно было тщательно готовиться в ущерб остальным видам активности. Я из тех людей, кто считает, что жизнь у нас одна и нужно пользоваться каждым ее моментом. Подозреваю, что такое нетерпение привело к тому, что я всю жизнь учусь самостоятельно: обычно, когда возникало желание выйти и подвигаться, мне не хотелось ждать, пока освободится кто-то из знакомых, а уж тем более расширять их круг, чтобы было с кем бегать. Поэтому я принимал решение бегать в одиночку, а значит, учиться на собственных ошибках и победах. Именно так я впервые поднимался по льду или камню, именно так осуществил большую часть моих восхождений. Так получается медленнее, чем в сопровождении товарищей или учителей, потому что в определенные моменты ты должен четко осознавать риски и быть уверенным в собственных способностях. Когда ты свободен, то надежнее обрабатываешь и суммируешь полученные знания, а еще учишься использовать воображение, чтобы избегать сложностей. Хотя я должен признать, что наступает момент, когда в одиночку прогрессировать уже не удается.

<p>Эверест летом</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии МИФ. Здоровый образ жизни

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии