– Он не долбаный человек в черном. Он, блин, вообще никогда не носит ничего черного. Я уже дважды, блин, пил с ним долбаное пиво! Я спас его от Арни, а раз долбаный Арни – пришелец и хотел похитить Бартоломью, то прикинь сама! С полной уверенностью, блин, можно считать, что Бартоломью – человек. Когда ты, блин, слышала о том, чтобы один долбаный инопланетянин прилетал на долбаную Землю, чтобы похитить другого долбаного инопланетянина? Это полный бред, блин!
В кухне опять зашептались, затем Макс сказал: «На хрен!» – и втащил Элизабет за руку в гостиную. Посадив ее на тахту, он сказал:
– Бартоломью, друг мой, разреши, блин, представить тебе мою сестру Элизабет. Сестра моя, разреши мне, блин, представить тебе моего друга Бартоломью.
Элизабет держала руки на коленях и не отводила от них глаз, спрятав лицо за длинными каштановыми волосами. На ней были красные брюки в обтяжку, бесформенный коричневый свитер и черные ботинки армейского образца.
– Ты встречалась с Бартоломью в своей долбаной библиотеке. Он называет тебя Библио-блин-девушкой.
– Просто Библиодевушкой, – поправил я его с решительностью, внушенной Вами, Ричард Гир. На самом деле это было сплошное притворство.
Подражание киногерою.
Можно было бы ожидать, что меня хватит удар, но с учетом всех невероятных совпадений, которые привели меня к этому моменту, все происходящее казалось мне предопределенным свыше, так что мои личные несоответствия не имели значения.
– Почему? – спросила она. – Что это значит – Библиодевушка?
– Ну, это просто прозвище, которое я придумал, – сказал я.
– Я уже не девушка, а женщина. И к тому же не библиотекарь. Я работаю там как волонтер.
– Господи Иисусе, Элизабет! Не дуйся на человека, блин! Отнесись к нему по-человечески. Это
– Почему вы хотите познакомиться со мной? – спросила она. – И называйте меня, пожалуйста, Элизабет.
– Я… – начал я, но не мог придумать ответа, который не характеризовал бы меня как извращенца.
– Он уже несколько лет, блин, хочет познакомиться с тобой! Алё, какого хрена?
– Почему? – повторила она.
Я начал потеть. Лоб взмок, под мышками стало жарко. И вдруг произошло так, будто Вы, Ричард Гир, вселились в меня и заговорили.
– Ну, я обратил на вас внимание. Вы показались мне особенной.
– Я не особенная.
– Нет, вы особенная.
– Чем же я особенная? – спросила Элизабет. Она отвернулась от меня и уставилась в стену, плечи ее поникли.
– Ну, начать с того, что мне нравится, как аккуратно вы расставляете книги по их местам на полках. Вы обращаетесь с ними очень осторожно. Пристукиваете каждую книгу пальцем, как будто благодарите ее за то, что она принесла пользу читателю, выбравшему ее, и поощряете ее служить источником знаний для всех остальных. Кроме того, вы не сразу выбрасываете старые книги, а внимательно рассматриваете их, решая, нельзя ли их спасти. Вы не бракуете книгу без крайней необходимости, и, по-моему, это редкое и прекрасное качество в женщине – точнее, в любом человеке. Меня восхищают подобные детали. Большинство людей не тратят времени на эти мелочи, не говоря уже о том, чтобы ценить их. Моя мама ценила мелочи жизни, но она умерла.
– Вы наблюдали, как я делаю все это? – спросила она, бросив на меня взгляд через плечо сквозь завесу из каштановых волос.
– Да. Для меня это самое лучшее, что происходит за день, – если только вы в этот день работаете в библиотеке. Вы, несомненно, лучший библиотекарь, какой у них есть.
– Но я уже сказала, что работаю как волонтер. Они мне даже не платят.
– Для меня это не имеет значения.
Она встала и метнулась на кухню.
– Алё, какого хрена? – вскричал Макс и метнулся за ней.
Там они опять стали шептаться.
Когда они вернулись, Элизабет сказала:
– Расскажи ему о наших проблемах.
– Алё, это, блин, слишком личное.
– Нас выселяют отсюда, – сказала Элизабет. – Грандиозно, не правда ли?
– Алё, какого хрена? Это наше
– Какая разница, знают об этом или нет? – ответила ему Элизабет и добавила для меня: – Мы разорены.
– Это очень грустно слышать, – сказал я.
Макс покачал головой.
– И что вы будете делать? – спросил я Элизабет.
– У нас осталось немного денег, которых хватит, чтобы доехать до Оттавы. Так что мы поедем туда, каким бы безумством это ни казалось. А дальнейших планов у нас нет.
– Вовсе не обязательно, блин, ехать туда, – вмешался Макс.
– Я обещала тебе, – отозвалась Элизабет, – а я никогда не нарушаю своих обещаний.
– А зачем вы едете в Оттаву?
– Посмотреть долбаный Кошачий парламент, – ответил Макс.
– Что-что?
– Это такое место, где кошки гуляют, где им, блин, захочется, по соседству с долбаным канадским Белым домом. Это одно из лучших долбаных мест во всем свете; правда, я там не был, только читал о нем. Но я вот уже больше десяти лет, блин, хочу поехать туда. Это моя долбаная мечта.