Читаем Нет худа без добра полностью

– Он не долбаный человек в черном. Он, блин, вообще никогда не носит ничего черного. Я уже дважды, блин, пил с ним долбаное пиво! Я спас его от Арни, а раз долбаный Арни – пришелец и хотел похитить Бартоломью, то прикинь сама! С полной уверенностью, блин, можно считать, что Бартоломью – человек. Когда ты, блин, слышала о том, чтобы один долбаный инопланетянин прилетал на долбаную Землю, чтобы похитить другого долбаного инопланетянина? Это полный бред, блин!

В кухне опять зашептались, затем Макс сказал: «На хрен!» – и втащил Элизабет за руку в гостиную. Посадив ее на тахту, он сказал:

– Бартоломью, друг мой, разреши, блин, представить тебе мою сестру Элизабет. Сестра моя, разреши мне, блин, представить тебе моего друга Бартоломью.

Элизабет держала руки на коленях и не отводила от них глаз, спрятав лицо за длинными каштановыми волосами. На ней были красные брюки в обтяжку, бесформенный коричневый свитер и черные ботинки армейского образца.

– Ты встречалась с Бартоломью в своей долбаной библиотеке. Он называет тебя Библио-блин-девушкой.

– Просто Библиодевушкой, – поправил я его с решительностью, внушенной Вами, Ричард Гир. На самом деле это было сплошное притворство.

Подражание киногерою.

Можно было бы ожидать, что меня хватит удар, но с учетом всех невероятных совпадений, которые привели меня к этому моменту, все происходящее казалось мне предопределенным свыше, так что мои личные несоответствия не имели значения.

– Почему? – спросила она. – Что это значит – Библиодевушка?

– Ну, это просто прозвище, которое я придумал, – сказал я.

– Я уже не девушка, а женщина. И к тому же не библиотекарь. Я работаю там как волонтер.

– Господи Иисусе, Элизабет! Не дуйся на человека, блин! Отнесись к нему по-человечески. Это мой друг. Он хочет, блин, познакомиться с тобой. Когда в последний раз какой-нибудь хрен хотел, блин, познакомиться с тобой?

– Почему вы хотите познакомиться со мной? – спросила она. – И называйте меня, пожалуйста, Элизабет.

– Я… – начал я, но не мог придумать ответа, который не характеризовал бы меня как извращенца.

– Он уже несколько лет, блин, хочет познакомиться с тобой! Алё, какого хрена?

– Почему? – повторила она.

Я начал потеть. Лоб взмок, под мышками стало жарко. И вдруг произошло так, будто Вы, Ричард Гир, вселились в меня и заговорили.

– Ну, я обратил на вас внимание. Вы показались мне особенной.

– Я не особенная.

– Нет, вы особенная.

– Чем же я особенная? – спросила Элизабет. Она отвернулась от меня и уставилась в стену, плечи ее поникли.

– Ну, начать с того, что мне нравится, как аккуратно вы расставляете книги по их местам на полках. Вы обращаетесь с ними очень осторожно. Пристукиваете каждую книгу пальцем, как будто благодарите ее за то, что она принесла пользу читателю, выбравшему ее, и поощряете ее служить источником знаний для всех остальных. Кроме того, вы не сразу выбрасываете старые книги, а внимательно рассматриваете их, решая, нельзя ли их спасти. Вы не бракуете книгу без крайней необходимости, и, по-моему, это редкое и прекрасное качество в женщине – точнее, в любом человеке. Меня восхищают подобные детали. Большинство людей не тратят времени на эти мелочи, не говоря уже о том, чтобы ценить их. Моя мама ценила мелочи жизни, но она умерла.

– Вы наблюдали, как я делаю все это? – спросила она, бросив на меня взгляд через плечо сквозь завесу из каштановых волос.

– Да. Для меня это самое лучшее, что происходит за день, – если только вы в этот день работаете в библиотеке. Вы, несомненно, лучший библиотекарь, какой у них есть.

– Но я уже сказала, что работаю как волонтер. Они мне даже не платят.

– Для меня это не имеет значения.

Она встала и метнулась на кухню.

– Алё, какого хрена? – вскричал Макс и метнулся за ней.

Там они опять стали шептаться.

Когда они вернулись, Элизабет сказала:

– Расскажи ему о наших проблемах.

– Алё, это, блин, слишком личное.

– Нас выселяют отсюда, – сказала Элизабет. – Грандиозно, не правда ли?

– Алё, какого хрена? Это наше внутрисемейное дело.

– Какая разница, знают об этом или нет? – ответила ему Элизабет и добавила для меня: – Мы разорены.

– Это очень грустно слышать, – сказал я.

Макс покачал головой.

– И что вы будете делать? – спросил я Элизабет.

– У нас осталось немного денег, которых хватит, чтобы доехать до Оттавы. Так что мы поедем туда, каким бы безумством это ни казалось. А дальнейших планов у нас нет.

– Вовсе не обязательно, блин, ехать туда, – вмешался Макс.

– Я обещала тебе, – отозвалась Элизабет, – а я никогда не нарушаю своих обещаний.

– А зачем вы едете в Оттаву?

– Посмотреть долбаный Кошачий парламент, – ответил Макс.

– Что-что?

– Это такое место, где кошки гуляют, где им, блин, захочется, по соседству с долбаным канадским Белым домом. Это одно из лучших долбаных мест во всем свете; правда, я там не был, только читал о нем. Но я вот уже больше десяти лет, блин, хочу поехать туда. Это моя долбаная мечта.

Перейти на страницу:

Все книги серии Азбука-бестселлер

Нежность волков
Нежность волков

Впервые на русском — дебютный роман, ставший лауреатом нескольких престижных наград (в том числе премии Costa — бывшей Уитбредовской). Роман, поразивший читателей по обе стороны Атлантики достоверностью и глубиной описаний канадской природы и ушедшего быта, притом что автор, английская сценаристка, никогда не покидала пределов Британии, страдая агорафобией. Роман, переведенный на 23 языка и ставший бестселлером во многих странах мира.Крохотный городок Дав-Ривер, стоящий на одноименной («Голубиной») реке, потрясен убийством француза-охотника Лорана Жаме; в то же время пропадает один из его немногих друзей, семнадцатилетний Фрэнсис. По следам Фрэнсиса отправляется группа дознавателей из ближайшей фактории пушной Компании Гудзонова залива, а затем и его мать. Любовь ее окажется сильней и крепчающих морозов, и людской жестокости, и страха перед неведомым.

Стеф Пенни

Современная русская и зарубежная проза
Никто не выживет в одиночку
Никто не выживет в одиночку

Летний римский вечер. На террасе ресторана мужчина и женщина. Их связывает многое: любовь, всепоглощающее ощущение счастья, дом, маленькие сыновья, которым нужны они оба. Их многое разделяет: раздражение, длинный список взаимных упреков, глухая ненависть. Они развелись несколько недель назад. Угли семейного костра еще дымятся.Маргарет Мадзантини в своей новой книге «Никто не выживет в одиночку», мгновенно ставшей бестселлером, блестяще воссоздает сценарий извечной трагедии любви и нелюбви. Перед нами обычная история обычных мужчины и женщины. Но в чем они ошиблись? В чем причина болезни? И возможно ли возрождение?..«И опять все сначала. Именно так складываются отношения в семье, говорит Маргарет Мадзантини о своем следующем романе, где все неподдельно: откровенность, желчь, грубость. Потому что ей хотелось бы задеть читателей за живое».GraziaСемейный кризис, описанный с фотографической точностью.La Stampa«Точный, гиперреалистический портрет семейной пары».Il Messaggero

Маргарет Мадзантини

Современные любовные романы / Романы
Когда бог был кроликом
Когда бог был кроликом

Впервые на русском — самый трогательный литературный дебют последних лет, завораживающая, полная хрупкой красоты история о детстве и взрослении, о любви и дружбе во всех мыслимых формах, о тихом героизме перед лицом трагедии. Не зря Сару Уинман уже прозвали «английским Джоном Ирвингом», а этот ее роман сравнивали с «Отелем Нью-Гэмпшир». Роман о девочке Элли и ее брате Джо, об их родителях и ее подруге Дженни Пенни, о постояльцах, приезжающих в отель, затерянный в живописной глуши Уэльса, и становящихся членами семьи, о пределах необходимой самообороны и о кролике по кличке бог. Действие этой уникальной семейной хроники охватывает несколько десятилетий, и под занавес Элли вспоминает о том, что ушло: «О свидетеле моей души, о своей детской тени, о тех временах, когда мечты были маленькими и исполнимыми. Когда конфеты стоили пенни, а бог был кроликом».

Сара Уинман

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Самая прекрасная земля на свете
Самая прекрасная земля на свете

Впервые на русском — самый ошеломляющий дебют в современной британской литературе, самая трогательная и бескомпромиссно оригинальная книга нового века. В этом романе находят отзвуки и недавнего бестселлера Эммы Донохью «Комната» из «букеровского» шорт-листа, и такой нестареющей классики, как «Убить пересмешника» Харпер Ли, и даже «Осиной Фабрики» Иэна Бэнкса. Но с кем бы Грейс Макклин ни сравнивали, ее ни с кем не спутаешь.Итак, познакомьтесь с Джудит Макферсон. Ей десять лет. Она живет с отцом. Отец работает на заводе, а в свободное от работы время проповедует, с помощью Джудит, истинную веру: настали Последние Дни, скоро Армагеддон, и спасутся не все. В комнате у Джудит есть другой мир, сделанный из вещей, которые больше никому не нужны; с потолка на коротких веревочках свисают планеты и звезды, на веревочках подлиннее — Солнце и Луна, на самых длинных — облака и самолеты. Это самая прекрасная земля на свете, текущая молоком и медом, краса всех земель. Но в школе над Джудит издеваются, и однажды она устраивает в своей Красе Земель снегопад; а проснувшись утром, видит, что все вокруг и вправду замело и школа закрыта. Постепенно Джудит уверяется, что может творить чудеса; это подтверждает и звучащий в Красе Земель голос. Но каждое новое чудо не решает проблемы, а порождает новые…

Грейс Макклин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Коммунисты
Коммунисты

Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его.Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона. Развитие сюжета строго документировано реальными историческими событиями, вплоть до действий отдельных воинских частей. Роман о прошлом, но устремленный в будущее. В «Коммунистах» Арагон подтверждает справедливость своего убеждения в необходимости вторжения художника в жизнь, в необходимости показать судьбу героев как большую общенародную судьбу.За годы, прошедшие с момента издания книги, изменились многие правила русского языка. При оформлении fb2-файла максимально сохранены оригинальные орфография и стиль книги. Исправлены только явные опечатки.

Луи Арагон

Роман, повесть
~А (Алая буква)
~А (Алая буква)

Ему тридцать шесть, он успешный хирург, у него золотые руки, репутация, уважение, свободная личная жизнь и, на первый взгляд, он ничем не связан. Единственный минус — он ненавидит телевидение, журналистов, вообще все, что связано с этой профессией, и избегает публичности. И мало кто знает, что у него есть то, что он стремится скрыть.  Ей двадцать семь, она работает в «Останкино», без пяти минут замужем и она — ведущая популярного ток-шоу. У нее много плюсов: внешность, характер, увлеченность своей профессией. Единственный минус: она костьми ляжет, чтобы он пришёл к ней на передачу. И никто не знает, что причина вовсе не в ее желании строить карьеру — у нее есть тайна, которую может спасти только он.  Это часть 1 книги (выходит к изданию в декабре 2017). Часть 2 (окончание романа) выйдет в январе 2018 года. 

Юлия Ковалькова

Роман, повесть
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман