Нет иного света

(До сих пор помню, как читал я изумительный роман, наслаждаясь каждым словом вновь открытого писателя – и, стремясь продлить удовольствие, то и дело откладывал книгу и принимался за акварель «Синий вечер», ставшую заставкой к стихотворению «Ожидание» ).)

За одно это я испытываю к Анне Р. вечную благодарность.

Правда, уже позднейшие времена, на моем 4 курсе, наши отношения неожиданно возобновилось на каком-то обещающем уровне.

Мы опять стали встречаться.

И делали это уже почти всерьез.

Назначали свидания в метро, встречались у эскалаторов, обнимались и даже целовались – посмеиваясь над самим процессом как над некоей пародией на «роман».

Несколько раз проводили долгие зимние вечера на какой-то лесной даче в Лисьем Носу, где Анна снимала комнатку на чердаке. Сидели, прижавшись друг к другу по причине холода, разговаривали и пили какие-то безумные ликеры из шоколадных бутылочек уже не помню чьего производства…

Моей подруге, как видимо, хотелось новизны. Или, быть может, я к тому времени изменился и стал ей привлекателен.

При каждой встрече она стала выдавать один и тот же постулат:

– Дружба мужчины и женщины должна пройти через постель!

Но я не понимал намеков и мы продолжали просто дружить.

Во время наших прогулок по темным лесам Лисьего Носа милая Анна временами припадала ко мне – я считал, что она просто поскользнулась на снегу.

В конце концов Анна не выдержала и однажды, шагая следом по узкому мосту через полузамерзший ручей, тихо запела у меня за спиной :

– Любви моей ты боялся зря:

Не так я страшно люблю…

Я же решил, что она просто вспомнила хорошую грустную песню. Ведь мы часто напевали что-нибудь подобное и раньше.

Что удерживало меня – двадцатилетнего дурака – от дальнейшего сближения, которое сгущалось в воздухе, как грозовая туча на краю майского горизонта?

Слишком давняя дружба, которая не давала видеть в подруге детства просто женщину?

Нет, тому была другая причина.

В тот момент я был сначала тупо увлечен очередной Ириной (!) П. – красивой, как ведьма (и столь же ядовитой), белокурой полячкой в синем бархатном платье – а потом уперся в следующую Наталью – своею будущую бывшую жену…

И все эти встречи с Анной №1 прошли впустую.

Свой – возможно, лучший из всех! – жизненный шанс я упустил.

(Возможно, закрыл шанс и ей.

Во время наших последних встреч уже в 90-х годах Анна Р. была матерью-одиночкой без всяких надежд на счастливую жизнь.)

* * *

Вторую эпохальную Аню я встретил в 1979.

Сейчас ее акварельный портрет моей работы украшает заставку стихотворения «Прости меня» ).

Познакомились мы во втором семестре третьего курса – когда из старого, обрисованного в «Девушке в синем плаще» мрачного здания Бестужевских курсов (дом № 33 на 10-й линии В.О.) наш факультет переехал к черту на рога.

В университетский городок, расположенный в 40 минутах езды от города по Балтийской железной дороге южнее Старого Петергофа..

Гигантское (прогулка из конца в конец по сквозному коридору величественного «покоя» насчитывала добрых 500 шагов) новое пристанище нашего матмеха и конкурирующего факультета прикладной математики было недостроено – внутри, снаружи и в прилегающей территории. Дорога туда с платформы «Университет» приводила в заснеженное болото, последние метры приходилось преодолевать с риском для организма. Внутри все было полно цемента, большие амфитеатровые аудитории в нашему переезду не подоспели и во время лекций приходилось тесниться в обычных горизонтальных, нагромождая столы в два этажа для обзора доски из последних рядов. Буфетов с кофе и пирожными не было несколько месяцев (правда, потом открылись сразу три!), и так далее, список всех «не» той весны можно продолжать до бесконечности.

Но зато здание оказалось просторным и светлым. Из огромных окон открывались не унылые грязные дворы и не черные от сырости стены Василеостровских домов, а просторы полей, разделенные перелесками. И, кроме того, я ощущал себя одним из творцов этой новой жизни, поскольку летом 1978 года работал на этом объекте как начальник штаба стройотряда «Интеграл».

К тому же я окончательно изжил из себя иррациональную любовь к упомянутой Татьяне не-Лариной – был свободен от ненужных привязанностей и открыт для чего-то нового в своей жизни.

Поэтому нет ничего странного в том, что именно той весной я обратил… нестуденческое внимание на одну из своих молодых преподавательниц – хотя молодых преподавательниц на матмехе хватало и до тех времен.

Анна №2, то есть Аня К., преподавала первую часть общего курса философии – диалектический материализм.

Будучи на 3 года старше меня, 19-летнего третьекурсника, она работала свой первый год после университета.

Наша ситуация казалась своего рода обращением того, что произошло в жизни Анны Р.: преподавательница моя была замужняя и уже слегка беременная.