Нет дороги назад

Город Казвин, относительно небольшой – всего около полумиллиона населения – находился северо-западнее Тегерана на стратегической автодороге Тегеран – Тебриз – Ереван. Обычный город в Приэльбрусье, тут рядом был крупный цементный завод, а в самом городе – несколько заводов ЖБИ и стройматериалов – обслуживать строительство в Тегеране и Куме. После свержения шаха – этот город отказался подчиняться временному правительству и объявил себя на осадном положении, после чего – было предпринято несколько попыток его штурма, бестолковых и предпринятых полевыми командирами, а не по решению Шуры. Все эти попытки провалились. Сейчас – население этого города увеличилось примерно в полтора раза за несколько дней – беженцы. На картах командования – город и прилегающие районы числились как "договорные" – сразу после начала Тайфуна местные жители вышли на русское командование и заявили о признании русской власти, после чего их оставили в покое. Зачистку здесь – не проводили и даже не пытались провести, местные дали гарантии, что в городе нет боевиков – а мест где надо было провести зачистку было достаточно и без этого. На оперативных картах – город числился "зеленым"[24], то есть безопасным, такой вот каламбур. Однако, как известно, в тихом омуте…

Два автомобиля, держась на расстоянии прямой видимости друг от друга, но и не приближаясь друг к другу слишком, чтобы их невозможно было расстрелять одновременно из засады, кои на этих дорогах не редкость, ранним утром первого сентября держали путь от взбудораженного Тегерана, одного из крупнейших городов Азии к Казмину. Во всей огромной Империи был день знаний – но здесь, на новых ее рубежах, знаниями и не пахло…

Войск здесь не было, армия прошла южнее – и дорога была забита беженцами. Забита, потому что топлива не было, машины встали: в стране, входящей в десятку крупнейших в мире газо и нефтедобытчиков на колонках не было никакого топлива, ни за какие деньги. Люди просто жили у обочины дороги, у своих машин, подхваченные с места жестоким вихрем войны – и взгляды, какие они бросали на идущие рядом с дорогой два пикапа с вооруженными людьми – были отнюдь не добрыми…

Беженцы – те из них, которые появились первыми – жили здесь уже неделю, с самого начала наступления русской армии, когда стало понятно, что никакие шахидские атаки, никакие людские волны, никакое умоисступленное поминание Аллаха по несколько раз в минуту – не остановит накатывающийся на страну каток наступления одной из самых мощных сухопутных армий мира. Люди бросились бежать, что показательно – бежать не на Восток, в Афганистан, в котором по-прежнему был почти чистый шариат – а на Запад, навстречу наступающей русской армии, в надежде что помогут. Но помощи – пока еще не было и бензина не было, и вот они обосновывались здесь, в прохладных предгорьях Эльбруса, копали здесь землянки, выставляли палатки из брезента, сорванного с тентованных грузовиков, как-то решали вопрос с пищей. Конечно, среди них были и те, кто бросил оружие и попытался скрыться от возмездия… кому-то это даже удастся. А остальные… просто пытались выжить, и ненавидящим взглядом провожали машины ехавших по делам вооруженных людей. Нет, они не ненавидели русских, они ненавидели всех. Люди с оружием – взбунтовались и стали решать, как должно жить все общество. Люди с оружием – стали загонять безоружных людей на стадионы и расстреливать их. Люди с оружием – сделали оружие единственным аргументом, единственным законом, какой только был на многострадальной этой земле – и всего за пару месяцев заставили людей с грустью вспоминать привычный страх при Шахиншахе (потом это додумаются назвать рабским сознанием персов – хотя персы очень гордые люди). И теперь – пришли другие люди с оружием – но обычные люди уже не верили, что все будет хорошо. Им было ненавистно теперь любое оружие…

А жизнь шла своим чередом, и дорога вела туда, куда она и была построена – в город Казвин. Под колесами – была грязь, куски бумаги с коричневыми мазками посредине, в окнах мелькала бесконечная череда автомобилей и самодельные палатки на фоне величественных горных пиков Эльбруса. Было грустно и мерзко…

На передней панели замигала красным огоньком вызова рация. Она была замаскирована под магнитолу, стандартную автомобильную магнитолу, вот почему играла не она, а магнитофон. Пассажир на переднем сидении сунул руку в бардачок, достал переговорное устройство.

– Бык – два- два, это Бык – два – один, прием.

– Бык – два – один, что там у тебя?

– Пока ни хрена.

– Время установить контакт. До города километр с небольшим…

– Согласен. Сейчас остановимся…

Водитель головной машины остановился

Пассажир осмотрелся, только потом вышел. Беженцы, до которых было метров сто – видимой агрессии не проявляли, оружия тоже было не видно. С заднего сидения достал гарнитуру рации… настроил…

– Марка – три вызывает Бык – два – один, мы примерно в километре от Казвина, работаем штатно, прием…

– Бык – два – один вижу вас, вас понял, продолжайте…