Нет дороги назад

Сделав рукой неопределенный знак – мол, порядок наведите – командир направляется пешком на обратную сторону здания. Он в принципе и предполагал, что так будет. В критической ситуации этот урод, оставив своих нукеров на прикрытии в качестве смертников – попытается смотаться через заднюю дверь. Там то его и можно будет брать…

Второй пикап – стоит за зданием, здесь – тоже автомобильная стоянка, автомобилей на ней совсем немного. У стены – спецназовцы держат под прицелом четверых, женщина, пацан лет десяти и двое мужчин. Один пожилой, другой молодой…

Командир посветил фонарем. Так и есть – информатор не соврал…

– Шау бахайр, эфенди полковник[23]…

Полковника Резу Шахрани, командира подразделения "Гвардии бессмертных", охранявшего шахский дворец не узнать. Он сильно поседел, не брился, наверное, с тех пор, как все это началось, только кое-как подстриг бороду так, что теперь она как клочками и точно так же волосы. Глаза затравленные, злые, одежда обычного человека, перед ними – сумка и автомат Калашникова, то есть – продолжает сражаться. Рядом – вероятно, его старший сын, но он не армейский, учился в университете, когда все это началось. Женщины – вероятно, жена и дочь.

– Салам. Что тебе надо, русский…

– Сражаетесь, полковник?

– Кто-то должен, когда вы не хотите.

– Мы – не хотим? Ну я же здесь.

– Поздновато…

– Ладно, нам, татарам. Где закладка? Куда ее вывезли?

– Какая закладка?

– Не прикидывайтесь, мы оба это знаем. Закладка. Та самая, которую шахиншах держал при себе? Его во дворце не было, когда все это началось – но ведь закладка была, верно? Поверить не могу, что вы ушли из дворца, не взяв ее. Итак: где закладка?

– Не знаю.

Командир группы – вскидывает руку, в ней – неизвестно откуда взявшийся небольшой, но мощный пистолет. Сын полковника – падает как подкошенный, мать с криком бросается к телу, начинает выть…

– Ответ неправильный. Вторая попытка.

– Аллах накажет тебя, русский. Накажет вас всех…

Гремит еще один выстрел – женщина дергается, и так и замирает безжизненно – на теле только что убитого сына.

– Попытка номер три – пистолет смотрит на девочку, лет десяти.

– Генерал… генерал знает! Клянусь Аллахом, не знаю! Генерал и его люди – забрали все! Это не я!

– Какой генерал?

Полковник облизывает губы. Ему страшно. Страшно произнести даже имя того, кто недавно был личным карателем Шахиншаха – хотя Империи больше нет, и Тегеран лежит в руинах, и каждому осталось – спасать то, что еще можно спасти.

– Где генерал? Где он прячется. Неужели ты думаешь, что жизнь дочери стоит того?

Полковник облизнул губы

– Мы должны встретиться.

– Где?

– Деревня. Севернее Казвина. Больше я ничего не знаю, клянусь…

Командир презрительно сплюнул на бетон.

– Если бы ты больше убивал и меньше умолял – здесь не было бы такого, козел сраный. Мешок – и в машину.

– А эту? – спецназовец показал на девочку

– Тоже. Лишней не будет.

Спецназовцы выполнили приказ – и в этот момент заработала на прием рация.

– Господин майор, у нас тут проблемы с фронта здания. Вы нам нужны, прямо сейчас.

– Сейчас иду. Уберите здесь все.

Первое, что он увидел – это свет. Яркий луч прожектора, высвечивающий их подбитый пикап, как чужой бомбардировщик в ночном небе. И черт его побери, если это прожектор не спарен с пулеметом. Прожектор был установлен на носатом трехосном бронеавтомобиле казаков, перекрывшем выезд с трассы, но это было еще полбеды. Настоящей бедой – были два тяжелых, четырехосных бронетранспортера, точнее – он опознал колесные, высадочные средства морской пехоты. Скорее всего – услышали стрельбу и выслали группу немедленного реагирования. По пути – встретили и казаков, спешащих сюда же. А хуже всего то, что казаки и морская пехота – два совершенно разных подразделения и два командира, с двумя договориться намного сложнее, чем с одним. Если он не придумает что-то существенное, что-то правдоподобное, если кто-то из офицеров пойдет на ту сторону здания, увидит тела или даже кровь, и заинтересуется… произойдет настоящая катастрофа. Только что – он совершил серьезное воинское преступление, вполне достаточное для отстранения от командования и передаче дела на рассмотрение трибунала. Расстрелял сдавшихся гражданских! Это совсем не то, что разрешено делать, даже спецназу, и если это все попадет в бумаги, если этим займется военная прокуратура – то ему ничего не останется как стреляться, чтобы не подставить остальных.

Луч света мгновенно переместился на него, он поднял руки.

– Командиру подойти к нам! Остальные – на месте! Не двигаться!

Потом пошло то же самое на фарси, нужные фразы уже выучили