Нет

Они поставили машины в негустом ельничке, вплотную примыкавшем к территории больницы; тихо прикрыли дверки и фланирующей походкой направились к зданию стационара. Бокун, Блыш, Орлов и Волокушин держались вместе, чуть поодаль следовали Агаянц и Володин. Под окном палаты остановились. Бокун и Орлов сплели руки стульчиком.

— Наступай, Эдька, — скомандовал Бокун. — А ты страхуй, Антон.

— Виктор Михайлович читает. Сестра — в палате, что-то делает с посудой. Больше там никого нет.

— Ясно, — сказал Бокун. — Эдик, жми вперед, вызывай ее и уводи подальше от входа. Ну, ни пуха, ни пера, — и, будто провожая радиста на парашютный прыжок, скомандовал:

— Пошел!

Минуты через три взял курс на свою цель Володин. Следом Агаянц отправился разыскивать Вартенесяна. Остальные подождали немного, и Бокун сказал:

— Все тихо. Пора?

— Двинули!

Быстрым шагом летчики направились к крыльцу; первым шел Блыш, за ним Бокун, дальше — Орлов. Словно тени, промелькнули они через крыльцо и исчезли.

— Вот и мы! — объявил Блыш, радостно улыбаясь Хабарову.

— Привет! — сказал Орлов. — Куда сгружать? — И, сам сориентировавшись в обстановке, начал выставлять на тумбочку коробки, бутылки и всякую всячину.

— Ребята, да вы что? Куда столько? Тут же на целый зоопарк харчей… — сказал Виктор Михайлович, стараясь придать голосу недовольные интонации.

— Нормально, — небрежно заметил Бокун., — это еще не все, — и присоединил к продуктам заказанный Хабаровым самолетик на подставке-пепельнице. — Акимыча радикулит сразил, не приехал, но эту пепельничку лично смахнул из кабинета начальника Центра. Так что учти, Виктор Михалыч, человек старался и рисковал…

Гости расселись и… через каких-нибудь пять минут «пошли на взлет».

Бокун рассказывал о предстоящем облете прототипа с велосипедным шасси. Помогая себе руками, показывал, как будет выруливать, разгоняться, поднимать носовое колесо.

Хабаров слушал заинтересованно.

— Постой, постой, не торопись! Ты возьмешь ручку на себя, говоришь, и она поднимет нос… Сомневаюсь…

— Интересно, а что она, по-твоему, будет делать?

— Может и не поднять нос, во всяком случае, до тех пор, пока не выйдет на взлетную скорость…

— Понимаю. Тебя смущает расположение опор относительно центра тяжести. Так переднюю стойку специально же поддемпфировали…

— Это правильно и весьма мудро, но откуда ты знаешь, что поддемпфировали ее настолько, насколько нужно? Пока еще это кот в мешке…

— А я и не говорю, что все ясно. Хотя схему Севе, кажется, нащупал правильную.

— Подожди, подожди, не торопись. Вон бумага на тумбочке, нарисуй, как теперь расположены консольные стойки. Первый вариант был муровый.

Когда в палате появился Володин с Клавдией Георгиевной, на них в первый момент никто не обратил внимания. Все летали.

— Батюшки, да что за аэродром вы тут устроили? Товарищи, нельзя же так, я милицию вызову…

— Не надо, Клавдия Георгиевна, — жалобно сказал Хабаров, — ребята все трезвые и даже не курят… Познакомьтесь, пожалуйста, это мои друзья: вот Миша Бокун — очень талантливый человек, любитель классической музыки, сам иногда поет, только он ужасно застенчивый. Вот вы про милицию сказали шутя, а Миша уже побледнел. А это Орлов. Если вам надо что-нибудь относительно положения звезд выяснить, обращайтесь к нему — знает все! Если у вас затруднения личного плана, тоже обращайтесь к нему — может помирить кролика с удавом, может успокоить разъяренного тигра, а ревнивого мужа превратить в ручного котенка. Весь Центр пользуется его услугами. А это Антон Блыш, с ним вы, кажется, уже виделись. Единственный недостаток у человека — молодой. И главное достоинство… Антон, заткни уши! И главное достоинство этого нахального типа — молодой…

— Ну, вот что, мальчики, даю вам полчаса. А потом — брысь! Договорились? Она ушла. И разговор снова завертелся вокруг велосипедного шасси.

— А почему Севе не сдвоил колеса на передней стойке? — спросил Хабаров.

— Борется за вес.

— Ему хорошо весом отчитываться, копеечной экономией. А как ты будешь разворачиваться на рулежке, когда нет скорости?

— Между прочим, я ему говорил об этом, — сказал Володин, кивая на Бокуна. — И консольные стойки, по-моему, жидковаты. Чиркнет посильнее — отлетят.

— Консольные стойки не жестче, а, пожалуй, динамичнее надо делать, — задумчиво сказал Хабаров. — И вообще тут все не так ясно, как кажется на первый взгляд…

После долгого перерыва они снова были вместе и совершенно не замечали, что разговор происходит в больничной палате, что один из них лежит на казенной койке. Поглощенные общими заботами, общими надеждами и сомнениями, они и здесь «летали» точно так же, как «летали» всегда и всюду, собираясь вместе, — в аэродромной курилке, дома, на рыбалке, в перерыве между двумя таймами футбольного матча…

— Слушайте, братцы, а почему вы Эдьку с собой не взяли? — спросил Хабаров, вспомнив в самый разгар дискуссии о радисте.

— Как не взяли? Здесь Эдька, мы его в группу прикрытия определили, — сказал Бокун.

— Чего-чего? Какое прикрытие?

— Сестрицу отсекает…

— Тамару Ивановну, — уточнил Блыш.