Нужно было встать и идти, но одной идти не хотелось. Поэтому она выудила из кармана свой сотовый и позвонила тому, кого она всегда выбирала в первую очередь.
— Привет, Анджела, — сказала она. — Хочешь пойти со мной на кладбище?
— Совершенно не хочу, — ответила ей Анджела. — Но увидимся через десять минут.
Анджела ждала ее на улице «У Клэр». Кэми тихо, насколько это было возможно, крадучись спустилась по темной узкой лестнице. Она постаралась смотреть куда угодно, только не на притихший ресторан матери (мама им так гордилась), но тот прочно засел в ее памяти: двери на петлях, открывающиеся туда-сюда, за которыми пряталась кухня, небольшие красочные картины, единственная большая белая стена, которую, как мечтала мама всю жизнь, папа когда-нибудь разрисует фреской, столики с круглыми столешницами и изогнутыми железными ножками.
Когда Анджела открыла дверь и передала Кэми платье и лифчик, большая стеклянная витрина ресторанчика сразу же стала проблемой.
— Должно подойти, — сказала Анджела. — Это мой спортивный лифчик, а так как я никогда не участвовала в чем-то мало-мальски спортивном, значит, и он ни разу не был надет.
— Спасибо! Побудешь на стреме, да?
— Без проблем. А если кто-то пройдет мимо, то я радостно сообщу: Кэми, ты переодеваешься перед огромным окном на главной городской улице, тебя может кто-нибудь увидеть голой, а я буду ржать.
— Твоя уверенная поддержка столько значит для меня! — сказала Кэми, стягивая с себя верхнюю часть пижамы, от которой на спине остались только обугленные лохмотья.
Оказалось, что Анджела была еще выше, чем считала Кэми, а это означало, что излишки ткани создавали впечатление излишков плоти. Платье годилось: и неважно, что оно было черным и простым, и, несмотря на красоту кроя, ничего не сообщало Кэми, кроме скуки.
Когда Кэми вышла, Анджела некоторое время рассматривала ее.
Кэми развела руки в самоуничижительном жесте.
— Так себе на мне, да?
— Ты — это всегда ты, — сказала Анджела и взяла Кэми за руку, чего никогда бы не сделала при других обстоятельствах. — И ты в порядке. Насколько это возможно для безумной нудистки.
Кэми прижалась щекой к плечу Анджелы, и, опираясь на подругу, пошла в сторону городской площади. Должно быть, когда Кэми уснула, прошел дождь: воздух был свеж, чувствовалась влажность весны и всю пыль с мостовой смыло. Фрагменты статуи Мэтью Купера продолжали валяться на улице, отмытые и рассеянные, как кости на археологических раскопках.
Кэми краем глаза увидела блестящую статую, которая была ее матерью, но не посмела взглянуть на нее. Нельзя стенать и больше ничего не делать, потеряв единственный шанс на спасение мамы. Она не предаст ее таким образом. Нужно продолжать бороться, поэтому она шла быстро, оперевшись на Анджелу, и не сбавляла скорости, пока они не миновали площадь и не оказались в переулке Призрачной церкви. Анджела поддерживала Кэми, а Кэми задавала темп.
— Так что мы тут ищем? — спросила Анджела, когда Кэми отпустила руку подруги и шагнула под каменную арку в виде подковы на церковный двор, огибающий кладбище.
— Могилу Энн Линберн, — ответила Кэми. — Придется копать.
Анджела моргнула.
— О, прелэстно, — проговорила она медленно. — А я-то уже было отчаялась, когда же ты предложишь мне заняться разграблением могил. Я была бы так разочарована, займись мы чем-нибудь другим.
— В статуе Мэтью Купера был спрятан ключ, и в книгах я встречала заметку, которая говорила о том, что их воспоминания лежат в камне Мэтью Купера и в шелке Энн Линберн. Как мне кажется, они использовали шелк, как саван. Я думаю, что все, что может открыть этот ключ, будет с Энн.
Кэми выловила ключ из спортивного лифчика Анджелы, который был ей почти как раз — переодеваясь, она спрятала находку туда, потому что в дурацком платье Анджелы не было карманов, — и показала ключ Анджеле.
Подруга вздохнула.
— Ладно, Нэнси Дрю, пошли копать могилу. Повеселимся.
— В книге говорится, что могила находится вдоль дальней стены, — сказала Кэми, и они обе зашагали в сторону стены, окружающей маленькое кладбище, где старые камни покосились, будто под гнетом ветра времени.
Пока Кэми искала могилу, она вспомнила о данном обещании.
— Итак… как ты и Холли поживаете? — спросила она неуверенно, огибая надгробия.
Пытаясь расшифровать имя, почти стертое на покрытом лишайником камне, Кэми провела по нему пальцами. Она была более или менее уверена, что там было написано или Элизабет или Хепзиба. Усопшей ради, она надеялась, что все-таки ее имя было Элизабет.
— Нормально, — сказала Анджела.
— Здорово, — ободряюще сказала Кэми.
— Нормально, и на этом точка, — отрезала Анджела. — Ты, похоже, решила, что это распрекрасное время побеседовать на романтические темы, но некоторые из нас и правда расставляют приоритеты по порядку.
Кэми затихла.
— Прости. Я не это имела в виду, — сказала Анджела после паузы. — Это больная тема, но я рада, что у тебя есть кто-то. И это я.