Несущий свободу

– Деньги на кон, брат!

– Вот, держи.

Шпаненок оглянулся в деланой растерянности, приметил в толпе невысокого мужичка:

– Слышь, земляк, помоги, а?

– Я? – Мужичок ткнул пальцем себе в грудь, словно не веря, что обращаются к нему.

– Присмотри за игрой, как бы этот черт меня не обжулил.

– Сколько повторять – никакого обмана, играю честно, выигрывать не грех! – запротестовал кидала. – Глядишь, и тебе повезет!

Мужичок уставился на его руки; он придерживал карман, напуганный историями о ловких городских карманниках.

Хенрик примечал расстановку сил. В команде шестеро: кидала за главного, двое подставных, пара человек на шухере. Вряд ли они боялись полиции – в этой дыре патруля днем с огнем не сыщешь, просто конкуренция на улицах такова, что можно остаться не только без денег, но и без пальцев. Один из парней – здоровенный латино с глазами навыкате – играл роль тяжелой артиллерии: под его свободной рубахой угадывалось что-то массивное, обрез или чего похлеще; здоровяк стоял особняком, контролируя улицу в обе стороны, на его физиономии застыло выражение равнодушной жестокости. Чувствовалось, что выстрелить в человека для него не труднее, чем высморкаться.

Шарик замелькал, кидала колдовал с наперстками.

– Гляди, пока не ослепнешь, все без дураков, тридцать кинул – сотню взял, шарик прячется, открывается, снова прячется, был – и нету…

Хенрик не следил за движениями рук наперсточника, он знал, что шарик в конце концов окажется не под колпачком, а в ловких пальцах кидалы. Тут важно слушать его скороговорку. Эта болтовня – не пустые звуки, в ней содержатся распоряжения группе поддержки. У каждой команды – свой язык, вычислить его несложно, достаточно понаблюдать за игрой подставного. У этих, к примеру, «деньги на кон» – сигнал, что выигрывает правый наперсток.

Мелькание шарика замедлилось – простофили должны быть уверены, что знают, где он. Подставной толкнул наблюдателя локтем:

– Видал?

Тот напряженно кивнул. Бритый ткнул пальцем:

– Здесь!

– Везучий ты, – Изобразил сожаление кидала. – Держи свою сотню.

Крестьяне возбужденно зашушукались. Легкость, с которой лихой паренек отхватил их дневной заработок, произвела на них впечатление.

– Давай еще раз! – загорелся шпаненок.

В игру вступил второй подставной:

– Моя очередь! Я играю!

– Ты уже играл! Я видел – три сотни взял!

– Эй, эй! – поднял руки заводила. – Вы тут не одни, братаны.

– Ладно, – согласился подставной. Подтолкнул своего наблюдателя. – Ты мне удачу принес, парень. Уступаю, играй. Не бойся, я за ним пригляжу.

Хенрик внутренне усмехнулся, зная, что сейчас произойдет. Деревенщине дадут выиграть по мелочи, а потом разденут до нитки.

Второй подручный заметил его заинтересованный взгляд. Хенрик отвернулся, изобразив смущение, усилием воли вызвал в себе чувство приязни к худому черноволосому парню с массивной золотой цепочкой на шее; чип отозвался легким уколом. Через пять минут они с подставным станут друзья не разлей вода.

– Брат! – раздался над ухом жаркий шепот. – Я сыграть хочу, не поможешь?

– А что делать-то? – изображать крестьянина было нетрудно, в джунглях Симанго он изучил привычки этой публики до тонкостей: когда-то ему приходилось учить неотесанных парней умению устраивать засады и устанавливать мины.

Парень приблизился вплотную, пахнуло крепким пивом и кремом для волос:

– Разуй глаза, и все. Подскажешь, ежели что. Я не жадный, выигрыш пополам.

– Идет.

Таймер внутри продолжал неумолимо тикать. Подставной чавкал резинкой в ухо. Гомонили вокруг крестьяне. В неподвижном воздухе висел крепкий запах мужского пота.

– Шарик катается, прячется, открывается…

Боль в груди накатила с такой силой, что предметы в глазах потеряли четкость. Хенрик бросил в рот таблетку универсального стимулятора.

43