Мысленно она согласилась с ним: никогда раньше ей не приходилось устраивать таких рискованных интервью. Она всегда втайне гордилась своим благоразумием: может быть, именно эта кошачья осторожность позволила ей протянуть без потерь так долго. Она не пила сомнительной воды, не покупала пищи с лотков, не принимала приглашений незнакомых мужчин, соглашалась на встречи только на нейтральной территории и в присутствии свидетелей – словом, всегда оставляла дверь открытой. Трусость на войне – полезное качество. Пока ты боишься, в тебе жив инстинкт самосохранения, ты внимательно исследуешь землю перед тем, как сделать очередной шаг, или шаришь взглядом в поисках отблеска снайперского прицела. Это сильно нервирует и мешает работе, но зато ты остаешься в живых. А потом острота чувств притупляется настолько, что однажды ты не обращаешь внимания на свист приближающейся мины. Тут-то тебе и конец. И все же что-то дернуло ее за язык в баре, заставило ухватиться за предложение человека с выбритой головой. Человек изъяснялся намеками и пил, не пьянея. Перспектива взять интервью у одного из руководителей «Тигров Симанго» затмила ей разум, именно эта группировка спровоцировала начало настоящей войны. Ханна почуяла запах сенсации, этот запах был сильнее рассудка. Мысли улетали далеко: чем я хуже Ковальски? И вот уже ей предлагают место директора службы новостей, ее оклад исчисляется в пятизначных цифрах, больше никаких забот о хлебе насущном, ее будущее обеспечено. Наставительный тон Хесуса выводил ее из себя; она досадовала, что не справилась с порывом. Больше всего она злилась на то, что он прав.
– Не думала, что ты так боишься остаться без работы, Хесус, – уронила она в запальчивости. И тут же пожалела о сказанном.
Грузовик впереди тронулся с места, Хесус завел двигатель. Человек в кабриолете резко вывернул руль, подрезая их.
– Чтоб тебя! – раздосадованный Хесус нажал на тормоз. Возмущенные водители вдавили клаксоны, воздух завибрировал от многоголосого воя.
Хесус распахнул дверцу.
Ханна положила руку ему на локоть:
– Не встревай. Пожалуйста.
– Сейчас я ему объясню правила хорошего тона.
Она опустила глаза: не любила извиняться, язык всякий раз становился деревянным.
– Послушай, я сморозила глупость. Не держи на меня зла. И не срывай его на богатом индюке – мне вовсе не улыбается провести ночь в полицейском участке.
Он смотрел в сторону – мальчишка из гетто, привыкший отстаивать правду кулаками.
– Хесус, ну, перестань, прошу. Это интервью действительно много значит для меня.
Виновник происшествия неспешно приблизился. Глаза его были скрыты за темными стеклами.
– Примите извинения, господа, – выдавив дежурную улыбку, произнес он. – Мне очень нужно попасть в Дендал.
– Представьте, нам тоже, – без тени улыбки ответила Ханна. Самоуверенный, с неестественно прямой осанкой, белокожий, источающий удушливый запах дорогого лосьона – с первого взгляда она прониклась к этому человеку необъяснимой неприязнью. Такие хлыщи нравятся продавщицам из универсальных магазинов.
– Думаю, приятель, тебе придется убраться, – добавил Хесус.
– Я…
– Не люблю повторять дважды, – перебил его Хесус.
– Но я мог бы компенсировать ваши неудобства. – Мужчина достал пухлый старомодный бумажник; на его пальце блеснуло массивное кольцо из белого металла.
– Я что, похож на оборванца? – взъярился Хесус. – Убери свои бумажки, пока я тебе нос не своротил.
Он вышел из машины.
– Тебе подсобить, парень? – поинтересовался водитель потертого грузового такси – здоровенный черноволосый парень с ороговевшими костяшками кулаков: у него явно чесались руки.
– Сам справлюсь.
– Хесус!
– Не вмешивайся, Ханна, – бросил он не оборачиваясь. – Так что, приятель? Уберешься сам или тебе помочь?
– Ну, если вы ставите вопрос так… – Мужчина снял очки. Его манера говорить изменилась. – Уговор, дружище: уложу тебя, и проеду первым.
Хесус только презрительно сплюнул, закатывая рукава. Толпа стала плотнее, самые предприимчивые заключали пари; водители выбирались из машин, радуясь нечаянному развлечению.
Рисуясь, мужчина поднял ладони, показывая, что они пусты. Хесус нанес пробный удар правой, мужчина легко уклонился – он двигался, будто танцуя. Толпа загудела.
– Вот ты как? А как тебе это? – Сделав обманный выпад левой, Хесус пнул соперника в колено. Тот скользнул в сторону, не обратив на ложный финт внимания. Хесус попытался ударить его ногой в живот и вновь не достиг цели.
– Моя очередь, друг, – улыбнулся мужчина и перешел в атаку. Улыбка его походила на оскал.
Когда-то Хесус был неплохим бойцом. Ему удалось блокировать первый выпад, он даже попытался достать коленом пах противника, как вдруг получил страшный удар головой в лицо. Яркая вспышка мелькнула перед глазами, боль ослепила его. Машинально он поднял руки, закрываясь, и отступил на шаг. В этот момент противник резко выдохнул, издав странный шипящий звук. Хесусу показалось, будто его приложили кувалдой в грудь, он задохнулся, крики в толпе странно исказились, мир начал вращаться. Высоко над ним проплыл рокот: «У-У-Г-О-О-В-О-О-Р-Р-Р…»