Несущий Свет

Если вдруг добыча прекратится, то он сам может стать рабом в шахте. Работа тут, правда, была не опаснее, чем на других выработках. Даже лучше, так как рядом с Семенем Хаоса обычно не бывало залежей газа, от которого часто погибали шахтеры на других рудниках. Свое имя копи получили из-за другого. Все люди, попавшие сюда рабами, не выходили больше на солнечный свет. Альтернативой работе была только казнь. Рабов тут кормили, давали достаточно времени на сон, не истязали. Но выйти на поверхность можно было, только устроив большой бунт. Впрочем, последние пять лет таких не было ни одного. Да и редко они были успешными, священники следили за своей выгодой. Порой Виало задумывался, почему рабов из шахты Отчаяния не отпускали никогда. Впрочем, это не было его заботой. Для него главное – обеспечить около тридцати зерен Семени Хаоса в год. Также его не особо заботил вопрос, почему для надсмотрщиков и охранников был установлен минимальный срок работы в двадцать лет. Мало ли какие интересы блюдет церковь Одина. Важно, что все, кроме рабов, могли проводить выходные в близлежащем городке, где было в достатке таверн и публичных домов. И не беда, что дальше этого городка уезжать было нельзя. Виало не был ценителем женщин, зато каждый вечер заказывал ужин в разных тавернах. Ему доставляли его слегка остывшим, но ходить Виало любил еще меньше, чем думать.

Перед его кабинетом раздался шум, что предвещало отличный ужин. Виало встал, намереваясь выбрать в своем личном баре вино под вкусную еду, когда в комнату ввалился запыхавшийся брат-эконом, приставленный к Виало церковью для ведения бухгалтерии. Виало нахмурился:

– Я же говорил много раз, не беспокоить меня перед ужином!

Эконом заморгал на него подслеповатыми глазами. Потом сглотнул и проблеял:

– Пришел последний отчет по шахтам, в этом месяце зерен Семени Хаоса не нашли ни в одной шахте рудника.

Виало сначала даже не понял, о чем речь. Как не нашли? Не может быть. Уже два месяца не было ни одного зернышка. Уже должен начаться сезонный рост.

– Ни одного?

– Ни одного! – подтвердил эконом, судорожно сглотнув еще раз. А Виало в этот момент думал только об одном. Лучше бы он все же поужинал до того, как узнал эти вести.

Интерлюдия II Посол севера

Ариам был ярлом у конунга Беора, правителя Элесама, самого северного королевства континента. От просвещенных земель Империи их отделяла полоска баронств, три северных королевства и горы Аммел. Элесам представлял собой длинную полосу берега у отрогов гор, изрешеченную обилием фьордов. Имперцы считали его страну дикой, жители Кимбера, Аррана и Герики находили его соплеменников чересчур шумными. Сами элесамцы воспринимали себя воинами. Остальное не важно. Главное, быть достойным славы своих богов. Ариам знал, что за границами королевства все считают их богов выдумкой, ведь они никогда не ходили по земле, как боги имперцев. Более того, те северяне, что бежали от голода и льда из Элесама и основали Киммар, отказались от своих богов, начав почитать что-то среднее между старой религией и богами гордых имперцев. Также они начали говорить на презренной речи имперцев. Это послужило разладу между теми, кто сбежал через горы Аммел, и теми, кто остался выживать. С тех пор прошло более тысячи лет. Все обиды давно забыты, хотя теплых чувств у жителей Элесама к новым королевствам не было. Была торговля и дипломатия.

Именно такова была сейчас роль Ариама в Кимбере, центральном из королевств севера. Он был послом Элисама при дворе короля Элима. Этот вождь Кимбера взошел на престол только три года назад, но проявил себя мудрым правителем. Отношения с соседними странами были укреплены, территориальные споры решены, торговля процветала. По мнению Ариама, три северных королевства, соседи могущественной Империи, были сейчас на пике процветания. И заслуга Элима, как и его отца Эрлоя, была в этом велика. Поэтому конунг Беор дал Ариаму широкие полномочия и отправил в Кимбер для заключения союза. Теперь, сидя во внутреннем садике дворца в Ранере, столице Кимбера, и попивая охлажденное пиво, посол ждал короля Элима.

Двери, ведущие в садик, распахнулись, и вошел король – мужчина лет двадцати пяти с обритой начисто головой, точеными чертами лица и черными, густыми, почти сросшимися в одну линию бровями. Крепкого телосложения Элим прославился не только как правитель, но и как воин. Свита короля была небольшой, только два солдата и один писарь, которых король жестом отправил в сторону, направившись сразу к Ариаму.

– Здоровья конунгу Беору и послу его! – Отбросив церемонии, король сжал предплечье посла в воинском приветствии. Ариам ответил пожатием и почувствовал под простой рубахой короля стальные мышцы. Воистину король Кимбера нравился послу все больше! Он ответил также на имперском:

– Здравия королю Элиму!

Король рассмеялся громко и открыто, слегка запрокинув голову назад.

– Рад видеть посла Элесама. Признаться, я бы послал на неделе кого-то к вам, если бы не приехал ты, друг!