Несущая смерть

Сила Буруу заполняла ее разум. Воспоминаниями. Как Йоритомо обрубил ему крылья. Как они победили Правителя Красных Костей и целый легион óни. Как разнесли в пылающие клочья броненосцы, подняли на ноги целый народ, и тысячи глаз загорелись удивлением, когда они взмыли в вышину.

Юкико напомнила Буруу о былом, наполнив сознание друга образами каждого триумфа и мгновения, которое они разделили еще с тех пор, как все это началось, когда она впервые коснулась разума грозового тигра, находясь на борту «Сына грома», рассекающего облака.

Не имеет значения, что ты сделал. Кем ты был. Важно лишь то, что ты делаешь сейчас. Кто ты сейчас. Прямо сейчас. В это мгновение.

И КТО ЖЕ Я?

Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Черный тигр на троне взревел, и вызов эхом пролетел сквозь дымящиеся камни, поднимающийся над океаном пар и дождь из шлака. Бросить вызов новому Хану Края вечных бурь означало сражаться не на жизнь, а на смерть. Не будет ни пощады, ни милости.

Сейчас еще можно сбежать, снова вернуться в изгнание, к позору. Спрятаться, чтобы никогда не видеть место, испятнанное кровью, где он потерпел фиаско, принесшее сюда хаос и разрушения.

*Я ЗНАЮ, КТО ТЫ, ПРЕДАТЕЛЬ РОДА.*

Черный тигр поднялась с трона. Огромный, жестокий, холодный. Юкико обняла Буруу крепко-накрепко, изливая в него все имеющееся внутри тепло.

И Буруу разинул клюв, чтобы взреветь над бесконечной бурей.

ТЫ ЗНАЕШЬ, КЕМ Я БЫЛ. НО ТЕБЕ НЕВЕДОМО, КТО Я ЕСТЬ.

*И КТО ЖЕ ТЫ ТЕПЕРЬ?*

Песня Бога Грома наполнила небо, а тигр громогласно зарычал в ответ.

Я – БУРУУ.

Часть третья Смерть

– Ты не можешь уйти, любимый! – Ее крик эхом разнесся в темноте. – Останься здесь, со мной!

Бог-Создатель заплакал, ибо Йоми женился на его невесте, объявил ее своей собственностью.

Отвергнутая, она выплюнула клятву: тысяча смертей каждый день. Цена за ее одиночество.

– Тогда я буду дарить жизнь, – поклялся великий Господь Идзанаги, – полутора тысячам.

Книга десяти тысяч дней

27 Мальчик, который не просит

В самом центре города сидит Мальчик.

Он устроился на крыше, сырой и грязной, с видом на Рыночную площадь. Черным блеском дождя мерцает булыжная мостовая, и уличные фонари раскрашивают грязные проспекты Кигена слабым светом, как потухающие звезды. Облака над головой движутся, как океаны, а темнота заполнена глазами.

Мальчик сидит в темном пространстве, окруженный городом, подняв ладони и склонив голову.

Слушает.

Они приходят к нему по одному. Склоняются, как просители перед полуразрушенным троном. Они знают его, хотя и не понимают – откуда и почему. Но Мальчик зовет, и они говорят – шепчут внутри его черепа языками сточных канав, разбитого булыжника и переулков, похожих на покрытые струпьями открытые рты. Они изъедены блохами, у них пожелтевшие зубы и черные, как кремень, глаза.

Ему известно, как их зовут – и старых, и молодых. И пока они поочередно пробираются вперед, он протягивает руку и прикасается к ним, нежно, как никогда не делали их отцы.

Они рассказывают секреты. Про то, что видели. Про кражи и убийства, про царящее беззаконие, про местных, толпами бегущих из города. Про людей из латуни, сидящих в желтой башне и призывающих предать Нечистых огню в выходные в обмен на несколько капель вонючего топлива. Мальчик смотрит на Рыночную площадь. Глаза прикованы к четырем Пылающим камням, установленным в специальном углублении на площади, откуда во все стороны разносится эхо уже забытых криков.

И лицо Мальчика делается жестким, пальцы сжимаются в кулак. Но в конце концов он отворачивается.

К нему продолжают идти дети сточных канав, предлагая кусочки мозаики, из которых он складывает цельную картину.

Пекарь с Рыночной площади убил жену и выбросил тело женщины в Широй. Охранники, патрулирующие район Причальных шпилей, изнасиловали уличную проститутку две ночи назад.

Трое мальчишек и женщина с руками, похожими на лапы серебряных пауков, складируют оружие в квартире в Даунсайде.

Веки трепещут, фильтруя каждый фрагмент информации, выискивая нужные ему торчащие нити.