Несущая смерть

И, повернувшись спиной к орде, к растущему потоку плоти и костей, юноша еще раз поднял руку Землекрушителя и привстал в стременах. А затем вновь развернулся лицом к битве.

В воздухе замелькали зеленые вспышки, низвергавшиеся каскадным водопадом из брюха Землекрушителя.

Александр заметил заградительный огонь, ревущий и перекрывающий песнь резни и хаоса.

– Сигнал! Отступаем! Назад, во имя Богини!

Линия фронта сместилась, дальние ряды бойцов развернулись и побежали, передние отступали медленно и с большими потерями. Стрелы черным дождем разили вопящих мерзких тварей, притворяющихся мертвецами.

А люди падали и падали – бусимены, самураи, молотобойцы. Причащенных кровью было уже немного, но они отказались покидать поле битвы, бросаясь в рукопашную схватку, не обращая внимания на раны. Александр видел, как берсерк избивал демона своей же отрубленной рукой, другой, разорванный ниже пояса, полз к врагу с булькающим криком на губах, волоча за собой глянцево блестевшие веревки внутренностей.

Александр услышал угрожающий стон Землекрушителя, после чего раздался громкий взрыв пылающего выхлопа, разорвавший небо. Гигант, запертый с трех сторон, сражался с тремя огромными чудовищами, железомёты на вороте колосса отбивали вспыхивающее огнем стаккато, очищая плечи от облепивших их адских отродий.

Когда взрыв затих, из люка высыпал рой гильдийцев, которые, подпрыгнув, улетели через пустошь среди вспышек бело-голубого пламени. Но Землекрушитель до сих пор двигался, сражаясь с омерзительными противниками и опалил облака еще одним взрывом огненного выхлопа.

Кто-то остался, чтобы управлять гигантом в последние мгновения его жизни.

Тот, кто не доживет до завтрашнего дня.

Подняв стреляющий молниями молот в знак приветствия, Александр вновь приказал своим людям отходить, подумав о полном отступлении.

– Возвращайся, – эхом отозвался голос в темноте. – Возвращайся домой, Ичиго…

Юкико стиснула зубы и покачала головой.

– Ты – не мой отец…

Вокруг царила тьма, чудовищная песня лишь сильнее подчеркивала шепот ветра. Юкико потянулась к Буруу, но не почувствовала ничего, кроме холода и бесконечной пустоты, окрашенной иссиня-черным ароматом трубки отца.

– Ты – моя дочь, – продолжал голос. – Я люблю тебя, Ичиго…

– Мой отец мертв, – прошипела она.

– Куда мы попадаем, когда умираем, дочь моя? Спускаемся в круги ада, чтобы вечно танцевать с голодными мертвецами. Твоя мать тоже здесь. Она жаждет заключить тебя в объятия.

– Отец отдал жизнь за меня. Великий судья никогда бы не обрек его на преисподнюю Йоми. И никогда не обрек бы мою мать и брата. Не утруждай себя ложью, пока не запутался.

– Великий судья? Значит, теперь ты веришь в богов? В их силу?

– Я верю в то, что вижу своими глазами. А тебя, демон, я не вижу.

– Но я смотрю на тебя, дочь моя. Когда лето сменилось осенью, а осень – глубокой зимой, я почувствовал, как ты расцветаешь. И ощутил тех, кто растет внутри тебя. Такие красивые. Ослепительно яркие. Все любят тебя. Твой уход сформирует облик мира.

– Поэтому ты прячешься в темноте? Покажись!

– Но ты многое потеряла. Тех, кого любишь и кто любил тебя. Разве ты не стремишься к покою? Разве не устала от непосильной ноши на плечах? Ты очень молода, но измучена, дочь моя.

– И ты хочешь, чтобы я легла и сдалась? Сбежала? – оскалилась Юкико. – Ты – не мой отец. Он никогда бы не попросил меня отвернуться, если был уверен, что я могу изменить ход событий. Хватит лгать!

Во мраке прозвучал голос Акихито, пропитанный сожалением:

– Где ты пропадала, Юкико, когда меня убили? Тебе не было никакого дела до меня?

– И до меня… – выдохнула Мичи рядом с ее ухом. – Ты можешь спасти мир, но не тех, кого любишь?

– И меня ты подвела, – прошептала Касуми.

– Все мы ушли, – нараспев добавил отец. – И теперь мы спим во тьме. Здесь хорошо. Тихо. Нет ни боли. Ни потерь. Оставайся с нами.

– Нет, – процедила Юкико, вытирая выступившие на глазах слезы ярости.

– Оставайся с нами…