И, улыбнувшись Акихито в последний раз, она шагнула в полумрак, сделав выбор.
38
Распад
– Доложить! – взревел командор Рей. – Всем постам, немедленно!
Раздался гул голосов, братья сообщили о потере функций, связанных с рубкой управления. Кин улыбнулся, как кицунэ, укравшая ужин у императора. В любую секунду они могли услышать сигнал тревоги Синдзи, возвещающий о пожаре, и отвлечь экипаж от машинного отделения. Тогда Масео смог бы свободно продуть систему охлаждения. Все по…
Кенсай оторвал взгляд от мехабака, по которому танцевали пальцы, и заговорил:
– Успокойтесь, командор. Все идет по плану. – В голосе, который шуршал как наждачная бумага, прозвучала ледяная уверенность.
Комок страха скрутил Кину желудок. Сятей-гасира повернулся к двум лотосменам, стоявшим возле лифта.
– Взять его.
Лотосмены промаршировали по рубке и, схватив Бо за руки, оттащили от узла связи, пока он кричал в знак протеста. Зашипели поршни, воздух наполнился короткими выплесками выхлопных газов, когда пара поставила Бо на колени и сорвала с него шлем. Двери лифта открылись с содрогающимся стоном, и на мостик вышли еще двое лотосменов, волоча за собой брата Масео.
Шлем с мятежника тоже был сорван, а сам он избит до крови, щека и губы рассечены, один глаз заплыл и закрылся.
– Сятей-гасира? – недоверчиво спросил Рей. – Что это?
– Операция, командор, – ответил Кенсай. – Чтобы удалить раковую опухоль, укоренившуюся на борту судна. С минуты на минуту у нас в руках будет и третий заговорщик.
Кин задрожал, в голове со скоростью миллион битов в минуту проносились тысячи мыслей. Третьим заговорщиком был Синдзи: вероятно, Кенсай каким-то образом выявил мятежников-лазутчиков на борту Землекрушителя. Наверное, они взяли в плен еще кого-то из мятежников в Кигене и заставили заговорить. Возможно, за Бо и остальными наблюдали еще до того, как появился Кин.
Так или иначе, но троица раскрыта, и Синдзи схватят через несколько мгновений. Все пропало.
Но о Кине ничего не знали. Кенсай упомянул только
Формально он не являлся участником мятежа – однако Кенсай раскрыл заговор, и пока Кин избежал разоблачения. Если он станет держать рот на замке, у него, пожалуй, будет шанс сбежать и взорвать заряды…
Кенсай вытащил из-за пояса железомёт – тот самый, которым Кин целился в голову Даичи.
Голос Второго Бутона эхом разнесся по внутренностям Землекрушителя:
– Внимание, обращаюсь к мятежникам на борту судна. Ваши сообщники арестованы. Ваши планы нам известны и уже сорваны. Сдавайтесь, или я казню ваших братьев здесь и сейчас. У вас есть десять секунд, чтобы подчиниться.
Кин стиснул зубы. Пот заливал глаза. Дыхание участилось и стало тяжелее.
Кенсай усилил давление, направив железомёт в голову Бо.
– Восемь секунд…
– Шесть…
– Пять секунд…
Бо и Масео не смотрели в глаза Кину. Не умоляли. Не дрожали. Они были готовы умереть за убеждения. За восстание.
– Четыре…
– Три…
– Два…
– Один…
– Остановитесь. Дядя, пожалуйста.
Горящие взгляды сразу же устремились на него.
Глаза Кенсая прожгли череп Кина.
– Кин-сан? Ты хочешь что-то сказать?
– Это придумал я. Только я. Вся вина – моя.
– Ты, дурак, заткнись… – прошипел Бо, уставившийся на Кина.
Звонкая пощечина отправила Кина на пол. Он пристально посмотрел на ужасающую маску прекрасного юноши на лице Кенсая.
– Это дело моих рук, дядя.
Второй Бутон кивнул.
– А я в курсе, Кин-сан, – процедил Кенсай, покачивая головой при каждом слове. – Но мне стало интересно, хватит ли у тебя смелости признаться. – Он слегка поклонился. – Мое почтение. – И, нажав на спусковой крючок, Кенсай разнес мозги Бо и Масео.