Нестор

– Ты чего, командир? Ребенок же! Если нам не по силам…

– Под мою ответственность, – каменным голосом ударил лейтенант. – Не теряйте времени!

– Ну, как скажешь…

Гном тоже наклонился, взял за плечи.

– Представь, дочка, окошко это, Штоленлох. Ты же его видела?

Она молча кивнула.

– Сверху скала нависает. Если оттуда веревку спустить, до окна все двадцать метров. Внизу, еще в десяти метрах, карниз, очень узкий, одному с трудом устоять. Но с него в Штоленлох подняться можно, хоть и трудно очень.

Соль почувствовала, как холод кусает сердце.

– Хинтерштойсер?

– Правильно он все делал, – гном шумно вздохнул, – сбоку к окошку не подойти, он сверху хотел, чтобы, значит, на карниз. Только вот беда…[58]

Слушать дальше она не стала. Застегнула комбинезон, проверила перчатки. Теперь пояс. Аптечка… Маленькая таблетка под язык. Первитина хватит где-то на час. Ее самой… Вот и увидим!

Очки…

– Открывайте!

Когда ледяной ветер ударил в лицо, она, не выдержав, отступила на шаг. Белая мгла, бешеный танец снежинок…

…И человек – слева вверху, под самой скалой, нависающей над Штоленлохом.

– С веревкой у него чего-то, – послышалось за спиной, но Соль отмахнулась. Кнопка, контрольная лампочка…

Иди, солдат!

Ветер толкнул назад, потом в сторону… Соль выбросила вперед руку с перчаткой-гироскопом. Сил должно хватить, сейчас первитин начнет действовать…

Вперед!

Скользнула в белую пучину, но быстро справилась и начала медленно подниматься вверх. Выше, выше, еще выше.

Где Хинтерштойсер?

Подалась вперед, раздвигая снежную пелену, – и увидела его глаза.

– Здравствуй, Андреас!

* * *

Лицом к лицу, но голос приходится напрягать. Слишком силен ветер. Слишком слаб человек.

– Какая же ты маленькая, фея!.. Нас никто не слышит, поэтому спрошу. Ты – живая? Все вокруг – живые?

– Живая, Андреас. Мертвые нас подождут. Что случилось?

Его перчатка касается плеча. Очень осторожно, словно боясь встретить пустоту.

– Стандартная ошибка, как в учебнике – узел заклинило в карабине. Я связал две веревки, иначе бы длины не хватило. И вот… Попытался что-то сделать, не смог. Наверх не выберусь, слишком высоко. Только вниз.

– Я скоро вернусь, Андреас. Слышишь? Я обязательно вернусь!

И снова ледяной ветер. Влево, вправо… Узкий черный лаз Штоленлоха исчез в белой мгле.

Вперед!

* * *

– Веревка-то у нас есть, – гудел дядюшка Пауль. – И ремень найдем пошире, чтобы, значит, не придушило. Только вот в чем беда, дочка. Будь ты хоть ангел, но можешь парня и не удержать.

– Динамический рывок, – кивнул лейтенант. – Вас бросит вниз, а дальше может случиться что угодно. Представь, Соль, что тебе нужно удержать в руках взрослого мужчину. Это и мне трудно.

Она почти не слушала. Сердце билось очень быстро, в висках резкими толчками пульсировала кровь, к пальцам волнами накатывалось тепло. Первитин собирает все силы в единую точку. Эта точка – она сама.

Но есть еще и то, что сильнее всякого первитина.

– Давайте! И ремень, и веревку. Начинайте тянуть сразу, как только мы станем падать. Я постараюсь, чтобы рывка не было.

Перед тем как снова шагнуть в белую мглу, осенила себя крестом.

– Pater noster, qui es in caelis; sanctificetur nomen tuum…

А дальше просто. Сначала добраться до Хинтерштойсера (попытка раз! попытка два!), потом закрепить ремень, связывая два тела воедино, и, наконец, посмотреть Андреасу в глаза.

– По счету «три» режь веревку выше карабина. Я удержу нас двоих, до окна всего два десятка метров, нас быстро затянут внутрь. И не смей думать, что не получится. Обязательно получится!

Он попытался улыбнуться.

– Понял! Чем я могу помочь, фея?

Внезапно ей стало очень страшно, но выговорить все-таки смогла:

– Когда… Когда я вырасту, ты меня поцелуешь.

Улыбка исчезла. Андреас взглянул строго.

– Иди сюда!

Губы коснулись губ. Только через секунду она поняла, что произошло. Зажмурилась.

– Один, два… Три!!!

Они мягко скользнули в бездну, белая мгла укрыла, повлекла, закрутила водоворотом. Снежный вихрь налетал раз за разом, пытаясь разлучить, оторвать друг от друга…

– Соль! Мы… Мы не падаем?

– Нет. Мы летим!

6

Мюллер сжал телефонную трубку в руке, засопел, наконец, рявкнул от души:

– А мне плевать! Все ответите! Надеетесь, что не узнаю, кто разрешил использовать этого попрыгунчика без моего согласия? Можете заранее снимать штаны. Нет, сечь вас не буду, просто оторву все, что висит!

Бросил трубку на рычаг, отхлебнул из рюмки.

– Идиоты!

– А чего там узнавать, шеф? – удивился Хельтофф, грея коньяк в руке. – Здешний гауляйтер. Надеялся с помощью Хинтерштойсера подготовить команду, разобраться с саботажниками на Эйгере и отрапортовать в Берлин.

– А вы не лезьте не в свое дело! Вон, берите пример с Белова. Сидит тихо и все запоминает, чтобы сообщить своему резиденту. Только сообщать нечего, глупостей и у них хватает.

Собрались в номере у господина советника. Александр от коньяка отказался и был оделен чашкой кофе. Давно бы ушел, только кто отпустит? Одно хорошо – «попрыгунчик» все-таки сбежал.

– А вы не сильно радуйтесь, – Мюллер словно мысли его прочел. – Через три дня мы отыщем на Эйгере подходящий труп… Хельтофф, там есть трупы?