Читаем Нестор Махно полностью

— Разгром, говоришь? — озвался и Петренко, не поднимая головы. Он последнее время командовал особым отрядом. — Шалишь. Мы им еще покажем, где раки зимуют.

Глядя на него, беспомощного, лысого, Василий невольно усмехнулся.

— Но что же все-таки делать? Там у нас бронепоезд пыхтит, — добивался он. — Куда снаряды девать? Целые ж склады на колесах. Им цены нет!

Билаш пятерней провел по лицу, словно снимая боль и усталость. Что он мог посоветовать?

— Скажи людям, хай ждут.

— Мы как обреченные! — возмутился Василий. — Давайте влупим по комиссарам! Столько снарядов. Душа горит!

— Нет, — вздохнул начальник штаба. — По таким же трудягам? Нет. Хай они берут грех на душу. Да и кто бить станет?

С упавшим сердцем Данилов возвращался на станцию. По пути неожиданно встретил Клешню, который как-то помогал ему грузить снаряды.

— Куда бредешь, землероб?

— Ты хотя и начальник, Вася, а свойский. Скажу правду: шукаю попутчиков.

— Домой, что ли?

— Ага. Переболел уже, отвоевался, и командир мой драпанул, Сашка Семинарист. Можэ, чув?

— Бандитская рожа такая?

Захарий кивнул.

— Далеко побёг?

— Та до красных вроде. Счас одна дорога.

— У него ж золотишко, наверно? Заберут!

— Не-а, Сашка и у йих будэ командиром. А от я… дурак, — Клешня почесал затылок. — Був кинь мохноногий, немецкий, и той сдох!

— Не боишься чека? — Данилов глянул искоса.

— А шо ж теперь? Тысячи тикають.

— Ел сегодня? — еще поинтересовался Василий.

— Не-а.

— Ну, тогда дуй со мной на бронепоезд. Там каша варится.

Увидев их, Лонцов спросил:

— Что слышно в штабе?

— Валяются стриженые. Велели ждать.

— У моря погоды? — вскипел командир бронепоезда. Приплюснутый нос его побагровел. — У меня вон, пока ты ходил, вся прислуга разбежалась!

— Ишь ты, вызверился, как коза на мясника, — не остался в долгу и Данилов. — Я что тебе, Батько?

— Та-ак, — перевел дух Лонцов. — А это кто еще припёрся?

— Герой гражданской войны, познакомься. Захар Клешня прозывается. Семь мух одним махом убивает!

— Ловко. Нам бы и раковую шейку для гарнира, — потеплел Кочубей. — Повар-то остался. Эй, Никодим, тащи жратву! Станем жить по правилу: родился мал, вырос глуп, а умер пьян. Ром не забудь, Никодим! Тот, аглицкий, — сногсшибательный. От тифа вроде спасает, а уж от тоски… и подавно.

Они пили день и полночи, пели, плясали в обнимку с трехдюймовыми пушками. А что оставалось делать? Никто их не посещал, не тревожил. Сами себе атаманы, и катись всё оно к е… матери пид тры чорты!

А утром на станцию прибыл знакомый бронепоезд, брошенный на Хортице. Из теплушек посыпались красноармейцы. Явился дядя в островерхой шапке-богатырке.

— Петр Лебеда, назначен комендантом Никополя, — представился довольно угрюмо. — Где ваше махновское начальство?

— В городе, — отвечал Данилов.

— Ведите меня к ним!

— Пожалуйста. Но они все… в тифу.

— Гм-м, это хужее, — засомневался новоиспеченный комендант. — Ладненько. Я еще вернусь, — и зашагал по шпалам.

Повстанцы переглянулись. На похмелье и так было тошно, тревожно на душе, а тут этот хмурый тип.

— Мы что, полудурки, чтобы ждать его? — спросил Кочубей. — Слышь, Вася, мигом дуй в штаб, скажи: надо тикать. Кто хочет и может — пусть с нами.

Данилов ушел. Вокруг бронепоезда уже шастали красноармейцы, заглядывали в щели, что-то обсуждали. Внутрь пока не лезли. Опасались или ждали приказа? В любом случае нужно было удирать. Ничего доброго это соседство не предвещало.

— Хлопци, а як же наши больни? Йих же тысячи в городи! — забеспокоился Клешня.

— Небось, сам намылил пятки, раковая шейка? Ты потащишь их? На себе? — въедливо поинтересовался Лонцов. — Мы и раньше бросали тифозу белым. Ну и что?

Они взяли по паре гранат, патроны, карабины, рому и ждали Василия Данилова. Тот всё не появлялся. Может, штаб уже арестовали да и его заодно прихватили? Что творится! За какого беса бились? Батько сам говорил на митинге: «Мы подсекли тыл белых. Пусть нам будут благодарны большевики!» Вот и дождались дулю с маком. В чем же виноваты махновцы?

Пока они так переговаривались, появился наконец Василий.

— А штаб? — не понял командир бронепоезда.

— Ждут за станцией. Тут опасно. Бегом смываемся. Стоп! А ром и оружие для лысого начальства?

По одному, по два они уходили. Последним был Кочубей. Он поцеловал поручни, сказал бронепоезду:

— Прости, друг. Не уберегли… — и смахнул слезу.

На лодке случайного старика переправились через Днепр. Дальше пробирались плавнями, где когда-то прятались запорожские казаки, убегая от татар. Высоченные сухие тростники, рогоз, голые вербы, осокори тянулись на десятки километров, и все это называлось Великий Луг. Тут можно спрятать и прокормить рыбой, медом целое войско. Опасны были лишь огонь и аэропланы.

Показался дымок, костер на поляне у озерца. Наши беглецы принишкли в кустах. Но сорока, сучья дочь, заметила их и беспокойно стрекотала.

— Эй, хто там? Вылазь! — послышалось от костра.

— Ану, Вася, узнай, — попросил Билаш.

Данилов пошел и вскоре позвал:

— Свои! Дуйте сюда!

У вместительного шалаша сидели бородатые мужики, что-то пили, закусывали.

— Бог в помощь, — сказал Билаш.

Перейти на страницу:

Похожие книги