Нестор-летописец

Несда осторожно потрогал спину. Мазь почти полностью впиталась, плоть была горячая, как при лихоманке, но боль от содранной плетью кожи не ощущалась. Он поднялся, торопливо натянул порты.

— Благодарствую тебе, — крикнул Несда уходящему лекарю.

Анбал повернулся.

— Это ты мне? — спросил он озадаченно.

Несда кивнул.

— Какое у тебя есть благо, холоп, чтобы подарить его мне? — мрачно усмехнулся он и зашагал дальше.

— Поторапливайся, — прикрикнул на Несду ключник. — Тебя ждет боярин.

— Для чего? — спросил отрок, завязав ворот рубахи и приглаживая волосы.

Ключник стукнул его по затылку.

— Знай свое место и выполняй приказы господина не рассуждая. А будешь груб с боярином, он тебя продаст.

Несда не сдержался и спросил по пути:

— А ты давно в холопах, Кульма?

Ключник, шагавший по-утиному вперевалку, сперва пыхтел недовольно, затем сказал:

— Сколько себя помню.

…Воевода рассматривал холопа со столь пристальным вниманием, какого обычный раб никак не заслуживает. Янь Вышатич сознавал нелепость этого положения и потому сидел, полуприкрыв глаза рукой. Скамья с подлокотниками — весьма удобная для этого вещь.

— Откуда ты знаешь епископа Леонтия?

— Мы жили в Ростове. Владыка собирал к себе детей для обучения вере и грамоте.

Отрок отвечал бойко и разумно, без единой запинки.

— Какого роду-племени твои родители?

— Мать была из племени меря, что живет в ростовской земле. В жилах отца тоже течет кровь мерян, но наполовину он славянин. Его дед был дружинником князя Бориса Ростовского.

— Бориса-мученика? — переспросил воевода, убрав руку от лица.

— Страстотерпца, — с тихой торжественностью поправил его холоп.

— Как его звали?

— Воигост, по прозванию Лисий Нос.

— Хм. Воигост? Это ведь новгородское имя? — боярин выказывал все больший интерес к словам холопа.

Несда пожал плечами.

— Если имеешь язык, отвечай словами, — потребовал воевода.

— Я не знаю.

— И не знаешь, откуда он родом?

Несда покачал головой. Спохватившись, ответил:

— Нет.

— И никто из твоих предков не жил в Новгороде?

— Не знаю.

Боярин снова упер чело в ладонь и смотрел на холопа через пальцы. Имя — единственная нить. Но из одной нитки не сшить рубаху. Род воеводы корнями уходил в Новгород. Дед Остромир сидел там посадником после смерти князя Владимира Ярославича. Когда б и сей отрок вел свое происхождение из новгородской земли… Тогда, возможно, прояснилось бы это сходство. Оно бросилось воеводе в глаза еще в тот раз, когда в усадьбу приходил отец парубка. Боярину пришла на ум странная мысль. Мальчишка мог быть его сыном, если б… Если бы он, воевода, хоть раз в жизни бывал в Ростове. Но он никогда не видел этого города. И последние пятнадцать лет никакая женщина кроме Марьи не возлегала с ним на ложе.

Холоп точь-в-точь напоминал самого воеводу в далеком отрочестве. Когда-то давно Янь Вышатич видел эти черты лица, отраженные на глади воды, в зеркальных пластинах доспехов и на широком клинке ромейского меча.

Теперь же гадать об этом сходстве — пустое дело.

— Почему ты продал себя в холопы? Так плохо жилось в доме твоего отца?

— Отец был добр ко мне.

— Тогда почему?!

Боярин взялся за подлокотники и нетерпеливо подался вперед. Отрок тревожил его своей странностью.

— Он бы не отпустил меня.

— Куда не отпустил?

Несда, помявшись, ответил неохотно:

— Господь сказал: оставь все и следуй за Мной.

Воевода опешил. Поднялся со скамьи. Снова сел. Протянул руку к жбану с квасом, жадно испил из ковша. Все это время не спускал глаз с отрока.

— Ты назвал Христа холопом? — с едва скрытым раздражением и недоумением спросил он.

— Бог принял рабство, родившись в человеческой плоти, — упрямо сказал Несда. — Он появился на свет в скотьих яслях. Он умыл ноги ученикам. Ему плевали в лицо как негодному рабу. Его казнили позорной смертью.

Воевода откинулся на спинку скамьи и долго молчал, словно забыл о холопе. Несда украдкой зевнул — истерзанная спина и озноб не дали спать ночью.

— Ты больше не будешь работать на поварне, — молвил вдруг боярин. — Скажу ключнику, чтоб перевел тебя в сенную челядь. Мои глаза стали плохо разбирать книжные письмена. Ты будешь читать мне, когда велю. Рад сему?

Несда онемел. Рад ли он этому?

— Можешь также сам брать из ларя книги, какие захочешь. Но только чистыми руками. И не капать на листы воском.

— Я… Я твой раб до гроба, хозяин! — пробормотал отрок, сам не свой от счастья.

Воевода невесело усмехнулся.

— Холоп клянется в своем холопстве. Иди. И позови ко мне ключника.

Оставшись один, боярин вновь погрузился в раздумья. Дивные дела творит порой судьба. Еще накануне вечером он вопрошал у Псалтыри, умрет ли он, не оставив наследников. Нынче ему помстилось, будто мальчишка-холоп — его сын. Всего лишь помстилось… Или… Боярин собрал чело складками. Отрок умен, добро воспитан, наставлен в Христовой вере, даже слишком. Украл книгу? Так не из корысти, не снес ее на торг. Боярин вспомнил, как хотели изловить русалку, и губы невольно раздвинулись в улыбке.

Выдать отрока за плод давнего блудного греха? Некоторое время воевода колебался. Это было соблазнительно. Пусть и кривой, но все же способ обзавестись продолжателем рода.