Нестор-летописец

Из всей челяди его жалела сенная девка Малуша. Забегая в поварню по заданию боярыни, она озорно улыбалась и лохматила ему волосы. Иногда угощала пирогом или непонятной иноземной сластью с хозяйского стола. Повару, ругавшему ее за это, показывала длинный нос и стремительно убегала, взмахивая подолом. Несколько дней назад он встретил ее во дворе. Малуша тащила в дом перины после просушки и окликнула его. Отдуваясь, попросила помочь. Несда не раздумывая оставил на земле помойную лохань и взвалил на себе перины. В господских хоромах он прежде не бывал и о своем хозяине почти ничего не знал. Помнились только слова тиуна, что боярин Янь Вышатич уважает книги и сам немало их читает. Этого было достаточно, чтобы счесть воеводу добрым человеком и проникнуться к нему теплым чувством.

Сбросив перины на большой ларь, он огляделся. Малуша привела его в господскую изложню. В углу на полице была укреплена большая икона Спаса, под ней висела лампада. На поставце возле ложа Несда увидел книгу. Пока Малуша с головой зарылась в перины, он поднял деревянную, обтянутую кожей крышку переплета и прочел название: «Книга поучений древних святых отцов, рекомая Измарагд, к пользе духовной и к спасению во Христе Иисусе Господе нашем служащая, писанная в богоспасаемом граде Кыеве клириком церкви Богородицы грешным Агапием». Как книга перебралась затем с поставца к нему под рубаху и за пояс, он не мог объяснить. Малуша ничего не заметила, и Несда боком выбрался в сени. С горящими щеками прибежал в пустую челядню, сунул книгу под ветошь. Постоял в испуге, не зная, что дальше. Потом пришел кто-то из холопов и прогнал его на поварню.

Объяснить, что произошло, мог дворский Кирик.

— Раб совершил татьбу. Как велишь поступить с ним, боярин? Свести на торг или высечь?

Воевода в раздумье рассматривал парубка. Одежда холопа была перепачкана жиром и сажей, руки, которыми он брал книгу, наверняка грязны.

— Продавать не велю. Накажи как знаешь.

Янь Вышатич направился к хоромам. Кмети расходились. Пускай и не поймали навку, но забавой были довольны. Тиун велел позвать ключника и передал ему с рук на руки вороватого холопа. Пришедшие с ключником дюжие парубки приволокли Несду на конюшню, содрали порты и рубаху, чтоб зря не кровянить. Затем растянули его на скамье и привязали. Один взял треххвостую плеть, особо хранившуюся на конюшне для битья виновных рабов, и свистнул ею для пробы в воздухе.

— Полста раз, — сказал ключник, широко зевнув. Его подняли с ложа, когда он досматривал третий сон. — И еще пять от меня.

Несда сжал зубы, вдавил подбородок в скамью и за все время порки не издал ни звука. Хлеставший его парубок не жалел сил, клал удары без всякой пощады.

В уши будто натолкали тряпья. Перед глазами висела серая пелена. Он едва расслышал голос ключника:

— Пускай тут отлеживается. Завтра его не поднять на работу. Жилистый мальчишка. И с норовом.

Он почувствовал, как его взяли под мышки и за ноги, бросили на сено. Жесткая сухая трава тут же впилась в иссеченную плоть, доставляя лишние мучения. Когда ключник и парубки ушли, заперев конюшню, Несда тихо и в горьком отчаянии заскулил, как щенок, которого тащат на веревке топить.

К утру он трясся от холода. Зарыться в сено или натянуть на себя одежду было одинаково невозможно.

Ради любви к книгам он продал себя в холопы. Из-за той же любви его исполосовали плетью. Он готов был терпеть и дальше. Но в ту ночь на конюшне в горле у отрока комком стояла безнадежность.

Иногда Господь оставляет рабов своих, чтобы испытать их твердость.

На рассвете брякнул засов. Пришел ключник и привел с собой лекаря, пользовавшего скотину и заодно боярскую челядь. Лекарь Анбал был космат, угрюм и страшен, но бессловесные твари доверялись ему. Рабов же он врачевал немилосердно. Холопы как смерти боялись подхватить хворь или как-нибудь повредиться. От всех внутренних болезней лекарь давал одно-единственное зелье, от которого страшно чесалось тело и вспучивалось брюхо. Раны он прижигал раскаленным железом, а с костоломной хворью расправлялся совсем уж по-свойски — выбивал кости из суставов и вправлял обратно.

— Боярин требует мальчишку к себе, — сказал ключник. — За сколько времени поставишь его на ноги?

— Этого-то? — Анбал ткнул мыском сапога в распластанное тело холопа. — Роса не успеет высохнуть.

Лекарь достал из сумы глиняный жбан, снял с горлышка тряпицу и зачерпнул горстью густое снадобье. Несда вдохнул острый, кислый запах и тут же заорал от резкой боли. Анбал наступил коленом ему на зад и, вжимая в сено, сильными движениями втирал жгучее снадобье в спину.

— Лежи тихо, — только и сказал он.

Несда извивался змеей и продолжал вопить. Казалось, лекарь поливает кровоточащие раны уксусом. Ключник заткнул уши пальцами и равнодушно наблюдал.

Нестерпимая боль мало-помалу притуплялась. Закончив втирать мазь, лекарь вытер руки, взял чистую ветошку и снял ею избытки снадобья.

— Можешь забирать, — буркнул он ключнику. — Холоп здоров.

— Эй ты, — окликнул тот Несду, — чего валяешься? Раз здоров, вставай, одевайся.