Неспящие

С разрешения Хил Тори и Абео задержались в деревне вольных на несколько дней. Им выделили пару одеял и позволили обосноваться в сарае неподалёку от дома собраний. Здание обветшало и соседствовало с хлевом, так что запах в нём стоял соответствующий. Но для сна и укрытия от холодного ночного ветра этого было вполне достаточно. Да и выбирать не приходилось – гостеприимство вольных казалось Абео чудом, ниспосланным им самими богами, и испытывать судьбу он не хотел. Ему достаточно было позволения встретиться с дочерью Хил и порасспрашивать её о том, как она научилась справляться с болезнью. Бореец планировал сделать подробные записи, после чего сразу направиться в столицу и представить их в госпитале Непобеждённой. Правда, встреча с загадочной девушкой всё откладывалась: после стычки Ната и Тори она всё ещё приходила в себя. Тори так и не смог понять, что её подкосило, – он не помнил, чтобы она пострадала в драке. Но и настаивать не стал: рано или поздно она покажется, а до этого времени можно наконец-то отдохнуть и познакомиться с местными.

Абео больше интересовали разговоры со старшим поколением: эти люди оказались намного умнее, чем он ожидал от дикарей, десятками лет живущих в отрыве от мира. Была в них какая-то особая мрачная мудрость и странная, но ощутимая любовь к жизни. Северянин вежливо, но обстоятельно интересовался их порядками и укладом жизни. Он не раз представлял, что и Ривер могла бы жить так же, сложись их судьба иначе. Была бы она счастлива здесь? Он не мог этого знать. В сгоревшей деревне не было ни воды, ни света, а каждое мгновение их существования пронизывал страх быть обнаруженными. На Храмовом Острове таких проблем точно не было, но как Ривер живется там, он представлял только из рассказов эйра Тэо, поэтому сравнивать было особенно не с чем.

В то время, пока Абео общался с занудными стариками, Тори предпочёл праздно шататься по деревне. Впрочем, заскучать ему не удалось: он то и дело ловил на себе любопытные взгляды вольных и очень скоро познакомился с некоторыми из них. Верзила по имени Нат, который едва не убил его, оказался славным малым. Грубым и самодовольным, но уверенным в себе и знающим цену жизни. Тори ценил людей со внутренним стержнем и смекалкой. Его брат Асель, хоть и вонял, как мёртвая корова, тоже пришёлся Тори по душе. А вот рыжий толстяк, всё время косящийся на него с подозрением, сразу показался ему придурковатым. Однако угрозы в нём не ощущалось – он был словно старый жирный пёс, уставший на склоне лет и трусливо поджимающий хвост, скалясь на прохожих из конуры. Также внимание Виатора привлекла высокая девушка с длинной косой. Её цепкий взгляд не выпускал его из поля зрения ни на секунду, из чего Тори сделал вывод: она в сетях его обаяния. Правда, его сальные улыбочки почему-то вызывали лишь презрительную усмешку с её стороны. Но Тори брал штурмом и не такие неприступные крепости, поэтому он затаился в ожидании, словно голодный лев. Внешне все встреченные Виатором эгеры почти не отличались от обычных людей. Их выделяли только чёрные глаза в окружении тёмных кругов. Если не приглядываться, Тори, может, и вовсе не заметил бы разницы. И чего все так взъелись на этих неспящих? Абео убедил его, что теория о том, что взгляд эгера может быть заразным, никак не подкреплена научно. Впрочем, опровергнуть её тоже не удалось, поэтому все врачи, работающие с эгерами, обязаны были избегать прямого зрительного контакта и носить защитную маску. Поначалу Тори пытался отводить глаза, но вскоре бросил эту затею: если он заразится, глазея на симпатичную эгерскую девчонку, то так тому и быть.

Засыпая в тот вечер, Тори долго рассматривал узор древесных прожилок в крыше. Ему отчего-то казалось, что он пробыл здесь целую вечность. А ещё его не покидало ощущение, что все забыли о его отце сразу, как только покинули зал собраний. Абео так воодушевила история о дочери Хил, что теперь он грезил одной лишь встречей с ней. Он убедил Тори, что как только они продвинутся в исследовании эгерума, то непременно выйдут на след тех, кто желал смерти Тэо. Но в глубине души Тори не верил ему: Абео вряд ли намеревался свершить месть или хотя бы призвать преступника к ответу – у него для такого кишка тонка.

– Абео, – вдруг позвал Тори, когда бореец уже почти провалился в сон.

– М-м? – Тот неохотно разлепил глаза.

– А мой отец… Он был хорошим человеком?

Абео некоторое время не отвечал. В сарае было темно, и разглядеть северянина было невозможно.

– Что ты имеешь в виду? – Он оторвал голову от подушки и попытался разглядеть лицо товарища в лунных отсветах.

– Я просто… так мало видел его в последние годы. А ты – постоянно.

– Думаешь, за это время он изменился?

– Не знаю, – Тори пожал плечами. – Я запомнил его честным. Строгим. Верным своему делу. И думал, что все так считают.

– А разве нет?